В последнее время мне много приходится ездить. Оно и понятно, ведь желание участвовать и побеждать в различных юнкоровских конкурсах и фестивалях для мальчишки моего возраста естественно. Вот и путешествую из города в город, на церемонии награждения. А во время очередной поездки в стольный град Киев состоялась неожиданная встреча с удивительным человеком, общение с которым перевернуло мое представление о ценностях жизни.
Я, вообще то, не очень люблю дорожные знакомства, но тут случай особенный. Мы вместе с моим наставником Мустафой Арифовым сидели в вагоне и обсуждали итоги презентации, и вдруг наше внимание привлек красивый молодой мужчина, который, чуть прихрамывая, прошел мимо, в тамбур. Что то в его внешности насторожило нас, но что, в первый момент мы не поняли. Все стало на свои места, когда незнакомец прошел обратно, в свое купе. У него не было кистей обеих рук: он очень бережно нес яркую картину, держа ее плечевыми суставами. Потрясенные, мы проводили его взглядом, а затем, придя в себя, решили: обязательно познакомимся и, взяв интервью, «нарисуем» портретный очерк. Тем более Мустафа Ислямович вспомнил, что когда то видел телепередачу об этом крымском художнике и зовут его так же, Мустафа, а фамилия, вроде бы, Муртазаев.
Недолго думая мы схватили блокнот, ручку, фотоаппарат и диктофон — полный «боевой арсенал» журналиста — и ринулись в атаку. И вот мы сидим в первом купе и беседуем с виновником нашего переполоха. Мустафа-бей сразу предупредил, что не выносит жалостливых взглядов и глупых вопросов нахальных журналистов. Как то в Киеве, где он сейчас заканчивает учебу в Национальной академии изобразительного искусства, к нему в номер пришли журналисты и с порога сказали: «Покажи, как ты картошку чистишь!» Мустафа Муртазаев, не сдерживая эмоций, указал им на дверь. Заметив в наших глазах немой вопрос, художник, не спеша, начал свой рассказ.
— Я родился таким, — стеснительно прикрывая руки, делится с нами собеседник и продолжает.
— Когда мама была беременна мною, где то до полугода я развивался нормально, но потом что-то случилось с ее организмом, пошли необратимые процессы. Врачи решили, что роковую роль здесь сыграло то, что мама до родов работала на хлопковых полях, которые обрабатывались сильнейшими ядохимикатами-дефолиантами. Врач, принимавший роды, предложил моим родителям умертвить младенца-инвалида, но отец наотрез отказался от такого «милосердия». Знаете, если бы я не родился таким, то вряд ли был бы художником. Был бы ничем не примечательным мальчишкой, каких сотни ходят по улицам. Мама всегда шутит: «Ты как инопланетянин с другой планеты прилетел к нам на Землю делиться добротой».
Он действительно делился добротой с окружающими его людьми. Пока не переехала семья в Крым, на историческую родину его предков. В селе Приветном, что недалеко от Алушты мальчику из небогатой крымскотатарской семьи всегда и всем приходилось доказывать, что он ничем не отличается от окружающих.
— Одноклассники обзывали и травили меня, — с горечью рассказывает Мустафа-бей. — Они называли меня то «уродцем», то «обрубком», то «чертиком». При любом удобном случае старались дать тумака или, грубо и зло пошутив, унизить. Видя, что я не могу постоять за себя, отец стал обучать меня приемам восточных единоборств. Но вскоре тренировки пришлось отменить, так как родители моих обидчиков пожаловались директору, что я «воспитал» их хамовитых отпрысков.
— А что еще не нравилось в школе? —интересуюсь я
— Точные науки, а особенно математика. Ведь есть то, что выше нее, шестое чувство — интуиция. А еще не любил писать, долго не мог выводить буквы, ручка постоянно выпадала. Доктор смастерил протез для правой руки, но он только мешал мне. Видя, что мне очень трудно, родители всегда поддерживали меня. Они говорили: «Не сдавайся сынок, только трудом и упорством ты добьешься успеха...» И они оказались правы!
Уже к десяти годам мой собеседник ездил на велосипеде, рубил дрова, копал огород, забивал гвозди — в общем, выполнял любую домашнюю работу. А еще он умел рисовать. Правда, этому ремеслу он научился раньше, чем начал писать. Первыми из под его карандаша появились вороны, чем-то привлекшие внимание мальчика. Позже, его талант начала развивать Анна Лендал — учитель Алуштинской художественной школы рассмотревшая необычайный дар художника.
— Она так сказала: «Из тебя вырастет настоящий мастер кисти, только не сдавайся. И знаешь, она оказалась права. Правда, первое время, мне все давалось большим с трудом: то карандаш упадет, то кисточка не держится, то линия идет не так, как нужно. Но преподаватели не позволяли опускать руки. Они постоянно напоминали простую истину: «Не стоит все копировать и рисовать так, как есть на самом деле. Привнеси в картину свои элементы, свои формы, и пусть будет портрет с неправильными чертами лица. Но это будут твои картины».
Уже в зрелом возрасте Мустафа Муртазаев поступил в художественное училище. Сперва студенты относились к нему настороженно, но затем привыкли к необычно выглядевшему однокурснику и стали его верными друзьями.
— Мои друзья не замечают того, что у меня чего то «не хватает». Они видят мои работы, которые не похожи на работы других мастеров кисти. Им нравится моя настойчивость, мое упрямство и целеустремленность, — не скрывая гордости, делится он и продолжает. — По моему настоящему художнику нужны не руки, а чуткое сердце и упорство. Если кто то хочет чего то достичь, то ему никто не помешает.
У моего героя это получилось. На счету Мустафы-бея за последние три года более восьмидесяти полотен, востребованных как отечественными галеристами, так и зарубежными коллекционерами: портреты, пейзажи и натюрморты. Его поклонники всегда с нетерпением ждут от него новых работ, новых выставок. А я надеюсь, что свою самую главную картину, которая принесет ему мировую славу, Мустафа Муртазаев еще нарисует. Только дай ему Аллах терпения и вдохновения!
Бекир АБЛАЕВ,
юнкор творческого объединения
юных журналистов
«Родник» Нижнегорского ЦДЮТ
