Мы должны сохранить нашу культуру, чтобы вернуться домой — не как гости, а как хозяева, — Рустем Скибин

«Каждый вышитый цветок на платье — это символ преемственности поколений. Розы символизируют женщину-мать. Миндаль — это молодая девушка, дочь. Гвоздика — пожилая женщина, бабушка, символ мудрости», — так будущая победительница «Евровидения-2016» Джамала описывала белое платье, в котором она выступала в финале национального отбора конкурса.

Мало кто знает, что аутентичные крымскотатарские орнаменты для наряда певицы от бренда LAKE создал художник Рустем Скибин. Хотя его роль в современной крымскотатарской и, собственно украинской, культуре куда более значительна.

За время после аннексии Крыма украинцы неожиданно открыли для себя не только крымскотатарскую кухню, но и литературу, музыку, живопись. И одним из неоспоримых символов этого нового художественного мира стала керамика Рустема — с такими южными насыщенными цветами и удивительными видами рыб, верблюдов, черепах, слонов, плодов граната и веточек миндаля.
Для привыкшего к приглушенным краскам и минималистичным сюжетам опишнянской или косовской керамики украинского глаза работы Скибина, наполнены множеством мелких деталей и ярких цветов, воспринимаются как экзотика. И как напоминание о том, что последние 25 лет не только крымскотатарская культура оставалась без должного внимания и поддержки со стороны государства, но и украинская, обогащенная другим опытом, могла бы пойти другим путём. Была бы более разнообразной. Более полной.
В этом убеждаешься, попав в мастерскую Рустема Скибина на киевском Подоле, как и в том, что борьба за признание крымскотатарской культуры полноценной частью украинской продолжается.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К СЕБЕ

«Вам лучше подождать, пока остынет, а я пью только очень горячий», — Рустем Скибин разливает в маленькие глиняные чашечки, украшенные филигранными орнаментами, собственноручно сваренный кофе. Мы встретились рано утром, поэтому в центре культуры и ремесел Тамга на Подоле ещё нет ни покупателей, ни учеников.

На самом деле «центр» — это слишком громкое название: школа и магазинчик крымскотатарской керамики и сувениров разместились в одной небольшой арендованной комнате, а рядом с ней — еще меньше, которая служит Скибину мастерской. Именно сюда более чем два года назад, в первый же месяц после аннексии, художник переехал из Крыма.

«Я не случайно выбрал место недалеко от киевской Татарки, рядом с мечетью, старым татарским кладбищем, Посольством Азербайджана. Эти места напоминают мне о доме», — объясняет Рустем, которому, как и большинству крымских татар, потерять родной дом пришлось дважды.
Он родился и рос в узбекском Самарканде. Правда, если другой известный крымский татарин — режиссер и актер Ахтем Сеитаблаев — рассказывает, как в детские годы в Узбекистане он чувствовал свою инаковость, то Скибину повезло расти в толерантной среде, в которой «смешались» узбеки, таджики, крымские татары, украинцы, корейцы и русские.

«Я никогда не чувствовал притеснений, — вспоминает Скибин. — Хотя со временем пришло понимание, что мы здесь — гости. При этом не было ощущения, что крымские татары ассимилировались, потому что постоянно звучали разговоры о том, что рано или поздно мы вернемся домой».

Интернациональность и поликультурность, в которых рос художник и которые стали впоследствии основой его мировоззрения, не только из той среды, но и от его семьи.

«По линии отца мои прабабушка и прадед — украинцы. Во время Голодомора они пешком дошли до Казахстана. Второй прадед по отцовской линии — немец из Швейцарии. А семью матери депортировали из Крыма в 1944 году. При этом я всегда себя чувствовал крымским татарином. Мне до сих пор очень интересно, как в каждом человеке происходит этот выбор», — говорит Рустем.

В 1991 году парень поступил в Самаркандское училище искусств и в тот же год впервые побывал в Крыму, где тогда уже жили его бабушка и дядя. Через 5 лет став дипломированным художником-педагогом, на полуостров вернулся с родителями и Рустем.

20-летний Скибин намеревался получить высшее художественное образование, но условия, в которых жили крымские татары, вернувшись на родину, этому не способствовали.

«У нас не было ни отопления, ни света, ни работы, — рассказывает о тех первых годах в Крыму Рустем. — Просто голая земля, на которой мы должны были построить дом. В начале строительства мы жили в контейнере, и очень много времени ушло на обустройство».
Не случайно сразу после возвращения молодой художник обосновался на керамическом заводе «Таврика» в Симферополе, где он узнал о всех технических особенностях работы с глиной. А в 2000 году Скибин познакомился с мастером Мамутом Чурлу, который не только передал Рустему понимание крымскотатарской культуры, но и изменил отношение к самой роли художника.

ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЬ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬ

Передача традиции от одного художника к другому, по мнению Рустема Скибина, — это самое важное, на чём держится любая культура.
«А для крымских татар это особенно актуально, — отмечает Скибин. — В Узбекистане было мало крымских мастеров, продолживших своё дело. Поэтому теперь очень сложно восстановить преемственность поколений. Ведь от мастера должно передаваться не просто умение, но и знание самой культуры».

Одним из таких носителей древней традиции остается крымскотатарский художник, этнограф и фольклорист Мамут Чурлу. Именно он познакомил Рустема Скибина с основными крымскотатарскими ремеслами и орнаментами, которые он начал собирать ещё, живя в Узбекистане. От Чурлу и убеждение Рустема в том, что через многочисленные пробелы в истории их национальной культуры каждый крымскотатарский художник должен не только освоить все виды прикладного искусства, но и одновременно быть исследователем.

«Мы начинали возрождать наши ремесла с нуля, — вспоминает Рустем. — Того, что вы видите в нашей мастерской, 10 лет назад просто не существовало».

Из-за депортации потерялись не только тысячелетние культурные знания, но и конкретные артефакты и их названия.

Сначала вместе с Мамутом, а потом уже на основе собственной студии Рустем с другими крымскотатарскими художниками (в Крыму их круг состоял из около 70 человек, а в Киеве — 10-ти) занимались поиском конкретных предметов быта, утраченных символов, техник и созданием мастерских отдельных ремесел — ткачества, керамики, вышивки, ювелирного искусства, чеканки.

«Если ты не можешь прикоснуться к этим предметам из прошлого, не знаешь их названий, ты будто теряешь часть самого себя, растворяешься в других культурах, — говорит Скибин. — Но через один найденный предмет или память о нём мы можем воссоздать целый пласт нашей культуры».

С восторгом первооткрывателя Рустем Скибин показывает нам выкройку будущего аутентичного крымскотатарского мужского головного убора. Сам он неизменно носит узбекскую тюбетейку, но уже много лет пытался найти упоминания об аналогичном предмете одежды у крымских татар, пока не наткнулся в сети на фотографии, сделанные немецким фотографом в Крыму 1943 года. На основе уборов, увиденных на тех снимках, Рустем разработал шестиклинную выкройку, которая будет сшиваться по принципу купола.

«Этот исследовательский этап я люблю больше всего, — признается Скибин, — вот этот момент, когда ты делаешь какое-то новое для себя открытие и начинаешь его воплощать в жизнь».

Через неразработанность многих участков в крымскотатарской культуре, а также из-за потерь, которые пережил каждый из них в прошлом веке, Рустему пришлось освоить все ремесла.

«Любовь к прикладному искусству у меня с детства, — рассказывает художник. — Мой дед по папиной линии — часовщик, по маме — парикмахеры, отец — резчик по дереву, дядя по маме — историк-искусствовед. Мне тоже неплохо даются живопись и графика, но прикладное искусство люблю больше всего. Здесь я пытаюсь понять всё. Если мы разрабатываем новый стиль для резьбы по дереву, то мне как художнику-орнаменталисту важно понимать, как он выглядит. То же самое с металлом, вышивкой, ткачеством, керамикой».

Интересно, что увлечение керамикой, с которой сейчас прежде всего ассоциируют Скибина-художника, пришло от работы со стеклом. Поскольку этот материал, который в своё время очень привлекал художника, дорогой и требует особых условий, Рустем решил поработать с глиной и понял, что здесь тоже целое поле для открытий.
ТРАДИЦИОННЫЙ ФУНДАМЕНТ НОВАТОРСТВА
На полу в мастерской Рустема Скибина стоит воссозданный по архаичным образцам гончарный круг, рядом — полки, на которых сохнут ещё не покрытые глазурью тарелки, кафель, кувшины, писанки, чашки, амфоры. У окна за столом работает жена Рустема Лиана — она помогает наносить орнаменты.
Скибин производит свои изделия из гипса и глины, которую ранее получал в Крыму, сейчас же привозит из донецкого Славянска. Перед началом работы Рустем всегда читает молитву.

«Керамика не позволяет быть неуравновешенным или невнимательным, ведь она может просто разбиться, — говорит режиссер проектов агентства „АртПоле“ Ольга Михайлюк. — Рустем всегда очень внимателен и к своему делу, и к людям вокруг. Свет и равновесие ощущаются во всём — и в отношении к миру, и в манере мыслить и высказываться, и, безусловно, в его произведениях. Это и гармония, к которой все мы стремимся».

Идентифицировать крымскотатарскую керамику помогут уникальные орнаменты и символы. К примеру, лодка — символ движения, пожелания легкой дороги, чаша с фруктами — дом с богатством, верблюд олицетворяет путника, гранат — семью, а его зёрна — духовное, физическое и материальное богатство.

Кроме растительных и геометрических орнаментов, преобладающих в крымскотатарских изделиях из глины, им, по словам Рустема, присущи также «асимметрия в цвете и связь с жизнью обычных людей».

Интересно, что уже привычная нам яркая и детализированная крымскотатарская керамика Рустема, которая продается на различных этнических фестивалях, а также представлена в сувенирных магазинах в Киеве, Львове, Каменце-Подольском и Одессе, является не традиционной, а современной.

«Мы еще на стадии изучения найденных артефактов, — объясняет Рустем, — но именно в таком виде изделий я пока не встречал. Это абсолютно новый продукт на основе традиционных орнаментов. Керамика, которую крымские татары раньше использовали в быту, очень похожа на опишнянскую — она простая, лаконичная, для ежедневного использования. Я делаю вещи, в которых эстетическое преобладает над утилитарным».

Наибольшим спросом среди работ Рустема, которые есть в коллекциях Джорджа Буша, Штефана Фюле и Джорджа Сороса, пользуются декоративные тарелки — табахлар. Ими обычно украшают стены, хотя по техническим характеристикам они подходят и для ежедневного использования.

Именно такие тарелки чаще всего Скибину заказывают индивидуальные заказчики, хотя просят изготовить не только посуду, но и даже кафель — Рустем показывает нам фото кухонь и ванных комнат, выложенных его керамикой. Но художник соглашается не на все заказы.
«Чаще всего я предлагаю клиентам авторский вариант их идеи, — объясняет Скибин. — Я могу выполнить любые орнаменты в любом стиле — испанском, мавританском, но я это не делаю, потому что мне это неинтересно. Когда человек хочет купить меня как автора, я согласен, когда я нужен как мастер, ремесленник, это не для меня».

Сегодня Рустему больше хочется работать с глиной, но на это почти не остается времени: после аннексии Крыма Скибину пришлось отойти от искусства и сосредоточиться на общественной деятельности.

В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОГО ДОМА

Керамические работы Рустема Скибина можно узнать по подписи SkibinR на обороте, однако большинство проектов, над которыми сейчас работает Рустем, не подписаны — у них другое назначение и значительно шире аудитория.

Переехав в Киев в марте 2014 года, художник 3 месяца работал волонтёром в организации КримSOS. До этого Скибин был одним из участников «Евромайдана» в Симферополе.

«Я так не волновался по поводу аннексии, как волновался за Киев и Майдан, — вспоминает художник. — Я понимал, что, если Майдан сейчас не победит и люди не сохранят свою свободу, крымские татары вообще потеряются. В нынешней ситуации у нас хотя бы есть Украина, а за ней весь мир».
В те первые месяцы после аннексии Рустем сосредоточился на помощи переселенцам, но вместе с тем, зная уже об опыте депортации 1944 года, понял, что в срочной помощи нуждаются не только люди, но и культура — главный самоидентификатор народа.

Те художественные артефакты, которые художнику и его коллегам удалось вывезти с полуострова, легли в основу первых экспозиций крымскотатарского искусства в Киеве и других городах. Но, кроме выставок, Скибину пришлось приобщиться к созданию всей символики, с помощью которой можно было и Украине, и миру напоминать о трагедии крымцев: плакатов, футболок, марок, открыток и даже аватарок в социальных сетях.

Также Рустем является одним из организаторов и участников нескольких масштабных художественных проектов, призванных сохранять и пропагандировать крымскотатарский культуру.

В частности, в рамках проекта Стежка, инициированного агентством «АртПоле», Скибин вместе с украинскими и польскими художниками разрисовал крымско-татарскими орнаментами подземный переход в Киеве, стену Бердянского художественного музея и фасад библиотеки в Виннице. Этот проект, объясняет Рустем, важен не только для того, чтобы рассказывать украинцам о крымскотатарской культуре, но и чтобы облегчать адаптацию переселенцев в новых местах, «показывать крымским татарам родное, связанное с их домом».

Ещё один проект, к которому активно приобщился художник, — «Узоры мира» — призван пополнить коллекцию прикладного крымскотатарского искусства, которую можно было бы показывать в Украине и за рубежом. В рамках проекта действует несколько отдельных студий, за каждой из которых закреплён свой педагог, ведь главная задача «Узоров мира», как объясняет Скибин, — передать крымскотатарские традиции следующему поколению.

Среди студентов, с которыми сейчас работает художник — 15 крымских татар и несколько украинцев. Продолжает Рустем работать и с учениками в Крыму — с помощью скайпа.
«Я понимаю, как важно сегодня работать с молодежью, говорить с ними об идентичности, о необходимости сохранения наших традиций, — говорит Скибин. — К счастью, это подтвердила Джамала. Её победа стала примером того, что через культуру мы можем значительно больше достичь, чем через политику».

Но иногда культура и политика тесно переплетаются — как в случае с Крымскотатарским культурно-ремесленным центром, с идеей которого художники из Крыма вот уже второй год обращаются к власти и который, по убеждению Скибина, должен был появиться в Киеве еще в начале независимости.

Когда говорю Рустему, что аннексия Крыма стала толчком для знакомства украинской и крымскотатарской культур, художник не согласен:
«Эти процессы только восстановили наше знакомство. Ведь существует множество доказательств родства наших культур, а также того, что мы были не только врагами, но и союзниками. Но об этом не говорилось, ведь у многих государств была задача разделить нас».

В течение нашего разговора Рустем перечисляет однокоренные украинские и крымскотатарские слова, показывает общие для украинской и крымскотатарской керамики глиняные кувшины, вспоминает о крымскотатарском происхождении гетмана Тараса Трясила и Агафангела Крымского — чувствуется, что Скибин основательно изучал эти связи, ему важно на них делать акцент.

«У меня есть открытость ко всем культурам. — объясняет художник. — И это понимание пришло ко мне через творчество. Мы все состоим из этих элементов — язык, религия, культура, пространство, нас формирующее. Чем сильнее твоя культура, твоя идентификация, твоё понимание самого себя, тем меньше угроз со стороны других. Вместо того, чтобы претендовать на чужое, нужно обогащать своё и таким образом обогащать весь мир».

На мой вопрос, не планирует ли он построить в Киеве собственный дом, художник сразу возражает: на своё пребывание в столице Рустем смотрит как на временный этап, к тому же, свой дом он уже построил.
Скибин показывает на телефоне фотографии своего дома-мастерской в пригороде Симферополя, который начинал строить ещё его дядя. Рустем не просто завершил семейное дело, но и превратил дом в творческую студию «Эль Чебер» («Страна мастеров»), которая до аннексии полуострова была центром крымскотатарского искусства.

«Дом — это часть семьи, только, в отличие от людей, он живет дольше. — говорит Скибин. — Поэтому дом прежде всего сохраняет саму семью, является её защитником. Лишенные дома, крымские татары сегодня живут, как без кожи. Сколько наш организм сможет прожить без неё, мы не знаем, но мы стараемся заменить её чем-то временным, что будет комфортным и твоим. Вот почему я хочу использовать нынешнюю ситуацию с максимальной пользой — и для себя как художника, и для своего народа. Чтобы сохранить нашу культуру. Чтобы в конце концов вернуться домой — не как гость, а как хозяин».

Источник: Украинская Правда