На недоуменный вопрос ангелов по поводу избрания человека наместником «Бог ответил: «Воистину, Я ведаю о том, что вам неведомо». И Бог научил Адама всем именам, затем вопросил о них ангелов и велел им: «Разъясните мне [суть] этих имен, если вы искренни». Ангелы ответили: «<...> [Но ведь] мы знаем только то, чему Ты научил нас. <...>». Бог сказал: «О Адам! Разъясни им [суть] имен». Когда Адам разъяснил ангелам [суть] имен, Бог сказал: «Разве Я не говорил вам, что знаю сокровенное на небесах и на земле <...>?» (2:30—33). Понятно, что теперь кое-что из «сокровенного» знал уже и Адам, праотец человечества.
Создатель научил человека концептуальному мышлению (способности давать вещам «имена») и снабдил памятью. Именование всякой «вещи», в том числе живой твари, означает не только познание ее (его) богоданной сущности (вспомним словосочетание «имя существительное»), но, и это главное, — власть над ним, установление отношений ответственности. Наместник Всевышнего получил от Господа также дар интуитивного постижения истины (мудрости) — умение видеть «сердцем» (32: 9) — «его сердце подтвердило то, что он зрел [воочию]» (53: 11, 17). Именно на сердце нисходит с Посланием Дух Верный (см.: 26: 193—194). Сердце наставляется на «прямой путь» (см.: 64: 11), оно же — орган «разумения», когда речь идет о духовных истинах: «Разве они не странствовали по этим землям — так отчего же их сердца не постигают сего и уши не слышат этого? Воистину, не очи слепы [их], но слепы их сердца, что [бьются в их] груди!» (22: 46). На сердце Мухаммада запечатлевался Коран (см.: 2: 97). «Я проснулся, а в моем сердце словно сделана запись», — вспоминал Пророк начало откровений. За каждодневно повторяющимися и уникальными явлениями природы и фактами истории Творец призвал человека видеть «знамения для разумных [людей]» (2: 164), ведь в этих знамениях заключено прикровенное знание о Создателе. Тем самым Бог вооружил человека способностью к генерированию индуктивных и дедуктивных умозаключений, продуцированию и восприятию аналогий. По сути, Всевышний оснастил лучшее Свое творение инструментарием для познания и восхваления Его Самого — Праосновы мироздания, «всякого многообразия сущего», ведь только «в Нем коренится всё, поскольку всё исходит из Него как Первопричины и влечется к Нему как к последней цели. Всё участвует в Его Полноте и потому является подобием или по крайней мере хранит следы Его Величия». Без богопознания наместничество в Творении невозможно, богопознание невозможно без науки, а наука, в свою очередь, была бы невозможна, если бы Творение, ее предмет, не имело единой Божественной «платформы». Какие бы явления Природы ни оказывались в поле зрения науки, она — верный союзник мусульман, приверженцев строгого единобожия, отрицающих наделение какой-либо части тварного мира Божественными функциями, отказывающих реальности в какой-либо ее сакрализации и потому расценивающих любые ограничения по изучению Творения как богопротивные.
Научная деятельность, с точки зрения ислама, — один из путей поклонения Всевышнему и приобщения к Нему (законы природы — это выражение Его непреложной воли; наука лишь открывает их, но не объясняет), границы научного познания в определенном смысле — границы богопознания («Люди постигают из Его знания лишь то, что Он пожелает» (2: 255)). А поскольку вселенная бесконечна как на микро-, так и на макроуровне, то есть она информационно неисчерпаема, то в силу конечности научного знания человечество на любом этапе своего развития обречено знать о Творении, а соответственно о Боге, бесконечно мало (из общих оснований математического анализа известно, что любая конечная величина всегда бесконечно мала в сравнении с бесконечно большой). Вспоминается притча о художнике, хотевшем приблизиться к горизонту, чтобы нарисовать его покрупнее. Но сколько бы бедолага ни устремлялся к нему, тот оставался всё таким же недоступным. (С позиций теории Большого взрыва, вселенная конечна и во времени и в пространстве. Но в сравнении с возможностями человека масштабы ее столь велики, что допущение о бесконечности всё равно будет оправданным.) История естествознания свидетельствует, что, чем больше мы хотим знать о нашем мире, тем более сложным он представляется. Божественное бытие несказанно превосходит исторически актуальное для человека сущее — «Если бы из всех деревьев земли изготовили каламы, если бы к [Мировому] океану прибавили еще семь морей [, наполнив их чернилами], то и их не хватило бы, чтобы исчерпать Слова Божьи <...>» (31: 27). Наука может претендовать лишь на правдоподобное описание реальности, на всё большее приближение к истине физических процессов.
Разумеется, богопознание не сводимо к добыванию научного знания. «<...> Коран, сам представляющий Божье Откровение, — пишет Тауфик Ибрагим, — ориентирует прежде всего на откровение как первейший и надежнейший источник знания о Боге и о Его воле, воплощенной в Законе, — в предписанных людям правилах служения Всевышнему и общения их друг с другом. Только Божьим откровением мы посвящаемся в <...> Сокровенное, в тайны божества: сущность Бога, Его имена и атрибуты; в мир духов — ангелов, джиннов и демонов; в эсхатологические реалии <...>». Как подчеркивал египетский просветитель Мухаммад Абдо, популярнейший теоретик и идейный вдохновитель мусульманских реформаторов, один из корреспондентов Льва Толстого, Бог является Автором двух Книг: одной, сотворенной, — Природы, Великой книги вселенной, другой — Откровения — Корана. Это своего рода Дело и Слово Божьи. Богословское и научное познания дополняют друг друга. При этом в рамках самого богословия, отражая его двуосмысленную природу, традиционно существуют «естественное» («естественнонаучное») богословие и богословие откровения. Известный современный ученый и теолог Джон Полкинхорн так охарактеризовал эту комплементарность: «Сфера деятельности науки — физический мир, который мы превосходим и который поэтому может быть подвергнут экспериментам. Сфера деятельности богословия — постижение Бога, Который превосходит нас и с Которым поэтому можно пытаться общаться, только вооружившись благоговейным страхом и смирением. Как только эти сходства и различия будут осознаны, мы сможем воспринимать науку и богословие как близких родственников в интеллектуальном смысле, несмотря на то, что объекты их исследования настолько отличаются друг от друга». Чернила ученых Пророк ислама приравнивал к крови мучеников за веру.
Известна древняя притча о встрече на дороге хромого и слепого. Один был зряч, но с трудом передвигался, другой — подвижен, но плохо разбирал дорогу. И тогда хромой взял слепого за плечи, и они зашагали по дороге вместе. Вот так и богословие, знающее ответы на вопросы «куда?» и «почему?», сопутствует науке с ее знанием ответа на вопрос «как?». Согласие веры и разума, «озарение [верующего] ума через сердце» (кн. Евгений Трубецкой), «осиявание души светом боголюбивого ума» (Антоний Великий) есть то необходимое условие, которое позволяет человеку быть сознательным мусульманином.
В процессе богопознания, в диалоге с Творцом человек постигает истину и о самом себе, о своем месте и роли в Мироздании, о свободе, дарованной свыше (в сей миг провидения он и становится Человеком). Но узнать об обретении свободы еще не значит стать свободным. А без последнего наместничество неосуществимо. Человек де-факто должен быть независим от всего сотворенного. Возвыситься же над миром, расторгнуть все узы подневольности дольнему может только набожная личность, разум которой в свободном поиске занебесного достиг интеллектуального пика, когда познал истину благовестия и воспринял ее как очевидную.
Инициированное и направляемое Богом познание Его человеком неотрывно от парного этому процессу познания человеком самого себя. Ведь богооткровенное знание ни для кого, за исключением самого человека, не представляет смыслообразующей ценности, оно сущностно преломлено к человеку. И в этом смысле ислам есть научение (наставление) о Человеке.
Ислам — активный борец со всеми формами язычества, многобожия (в том числе поклонением образам, могилам, умершим, мощам, камням, верой в «плохие» и «хорошие» дни, приметы, гадание, астрологию, алхимию, оккультизм, хиромантию, колдовство, амулеты, талисманы, крестики, образки, ладанки и т. п.). Формой язычества считается любое безоглядное увлечение чем-либо (материальным или нематериальным, в том числе самим собой) в этом мире, когда человек начинает воспринимать реальность в искаженном свете, забывая, естественно, о Боге. Пророк единобожия замечал: «Несчастен раб динара, несчастен раб дирхама (т. е. соответственно золота и серебра. — Ю.М.) и несчастен раб лепешки и куска ткани». Всякий совершающий грех свидетельствует о себе как о рабе этого греха. По воззрениям мусульман, язычник, равно как и атеист, живет в иллюзорном мире, в пространстве миражей, «королевстве кривых зеркал», поскольку не может отличить добра от зла, правды от кривды, разрешенного от запретного, похвального от осуждаемого, не способен понять истинную подоплеку происходящих событий, правильно оценивать собственные поступки. Недаром в Священном Писании мусульман Коран характеризуется как «[подлинное] руководство для людей, разъяснение прямого пути и отделение [истины от лжи]» (2: 185). Сам же ислам часто называют религией истины, ведь истинно только то, что Бог наделил таким статусом.
Из книги Ю.А. МИХАЙЛОВА «Пора понимать Коран».
По материалам «ИсламНьюз»
Ссылки на тему:
Новости
Общеизвестный для мусульман факт произвел сенсацию в мировой науке
Арабские ученые первыми расшифровали древнейшие египетские рукописи
Сохранение письменного наследия мусульман
Статьи
Ибн Фарис: филолог между знанием и верой
Забытый отец политэкономии, социологии и политологии. Ибн Хальдун о причинах упадка цивилизаций
