Известный крымскотатарский мастер гончарного дела о возвращении из депортации, возрождении материальной культуры и декоративно-прикладного искусства крымских татар, а также о сложностях нынешней ситуации на полуострове.
Рустема Скибина знают многие ценители гончарного искусства как в Украине, так и за рубежом. Основываясь на традиционных формах и орнаментах крымских татар, мастер создал свой собственный стиль росписи керамических изделий цветной эмалью. После своего возвращения в Крым в 1996 году художник долгие годы посвятил сбору, анализу и восстановлению традиционных технологий бытовой гончарной керамики; по крупицам собирал профессиональную терминологию на родном языке. После оккупации и аннексии Крыма Рустем был вынужден временно покинуть родной полуострова, а также сменить сферу своей деятельности: сегодня он является активным участником проекта «Крым_SOS».
Рустем, что побудило Вас переехать на материковую часть Украины?
— Не скажу, чтобы совсем переехал. Изначально планировал вывезти в безопасное место домачадцев: детей и женщин. Кроме того, я общался с коллегами из регионов, недавно переживших военное вторжение, о последствиях таких ситуация для их культурного наследия. Оценив риски, решил перестраховаться и вывезти свою коллекцию прикладного искусства (состоящую как из современных произведений, так и антиквариата) в более безопасное место: мы не должны потерять то, что собирали по крупицам два десятилетия.
Целые семьи покидают Крым в страхе за свою безопасность. Я уже ездил туда после аннексии, и могу сказать, что ситуация несколько стабилизировалась. Семья уже вернулась домой, я же пока остаюсь со своей коллекцией здесь. В данный момент занят в проекте «Крым-SOS», куда меня пригласили друзья — хочу попытаться сделать что-то полезное для моей Родины в данной ситуации.
Как сказалась политическая ситуация на творчестве народных мастеров, и есть ли условия для продолжения работы?
— Конечно, эта ситуация очень тяжело на всех давит. Я, например, с начала оккупации, еще когда ее «самообороной Крыма» называли, не могу работать — настроение тягостное, подавленное. И подобное ощущаю не я один. У тех же мастеров, которые продолжают что-то делать, общее настроение сказывается на творчестве.
Кроме того, разорвали налаженные связи мастеров с клиентами: люди годами налаживали способы заказа, оплаты, доставки, — сейчас всего этого нет. Да и платежеспособность потенциальных покупателей сильно упала в связи с пошатнувшейся экономикой. Но мы все-таки будем стараться что-то делать, развивать наши инициативы, культурные проекты.
После возвращения из депортации нам пришлось восстанавливать свою материальную культуру по крупицам практически с нуля. Очень большая работа проделана, и сейчас мы всеми силами будем стараться не потерять уже наработанное — а, в идеале, развиваться дальше.
Несколько мастеров переехали на материк и планируют продолжать свою деятельность. Они не могут находиться в тех условиях, которые сейчас там есть. Я же без Крыма не смогу, слишком сильно к нему «прирос». Смогу ли я работать в условиях оккупации — загадывать не стану. В конце концов, мне могут банально не позволить, так как я достаточно активно выступаю против отрыва полуострова от Украины. Я художник, стараюсь держаться в стороне от этого — но, конечно, политические процессы втягивают, и оставаться в стороне не получается. Я очень переживаю за сохранение нашей культуры, и буду поддерживать культурные инициативы с любой стороны.
Крымскотатарская культура свободно развивалась в Украине более 20 лет, нам никто не препятствовал. Это были два очень плодотворных десятилетия в весьма комфортных для возрождения нашей культуры условиях. Я считаю, что сейчас мы находимся на очень хорошем уровне. Многое удалось восстановить, воссоздать, и это видно по самим изделиям; по оценкам коллекционеров, искусствоведов — не только в Украине.
Все мы по возможности постараемся в любом случае сохранить налаженные связи с материковой Украиной. Так, многие крымские мастера собираются уже традиционно привезти свои изделия на весеннюю ярмарку в музее архитектуры и быта Пирогово (1–4 мая) — если на блок-посту пропустят.
Насколько я знаю, до депортации культура, изобразительное искусство и даже язык крымских татар Южного берега Крыма и крымских татар степной части полуострова достаточно сильно различались. Как вы проводите разграничение, находя тот или иной элемент?
— Наше творческое объединение «Чатыр-Даг» возглавляет Мамут Чурлу, художник-искусствовед и очень преданный своему делу человек. После знакомства с ним я в принципе и «заболел» этим. Именно Мамут-бей научил нас, тогда еще совсем юнцов, любить и сохранять нашу культуру.
Да, сначала мы начали это собирать, анализировать, обрабатывать — все скопом. Понятно, что очень мало сохранилось, к тому же у нас на тот момент не было специалистов, которые могли бы определить принадлежность к тому или иному региону. Поэтому мы одно время просто занимались собирательством, проводили семинары.
Потом пытались прочитать орнамент на найденных вышивках, рисунках, и систематизировать, из каких регионов они к нам он к нам поступили. Это работа продолжается и сейчас. Мамут-бей пишет исследование по этой теме. Предстоит очень много работы, которая с научной точки зрения едва началась.
Если раньше мы занимались по большей части изучением художественного построения, самого стиля орнамента, языка орнамента — то сейчас уже можем импровизировать, свободно творить, производить эти орнаментальные структуры.
Знаете, чтобы из губки пошла вода — ее сначала нужно водой напитать. Так и мы были подобны губке: впитывали весть этот визуальный ряд, все эти особенности форм и узоров — и только после этого начали творить что-то свое.
Наша поисковая работа направлена на выявление артефактов, четко атрибутированных по регионам — и вот мы уже можем наблюдать, что степной Крым отличается от южнобережного, так же как отличаются между собой Запад, центр и Восток Южного берега. Когда артефактов с подобными аннотациями станет больше — мы сможем их более точно систематизировать, пока же есть общие наблюдения: степной орнамент мягкий, легкий, очень воздушный, в нем чувствуется больше простора;. горный же в основном геометрический, монохромный, — чувствуется, что их вдохновили скалы, горы.
Где вы находите эти артефакты?
— Источников несколько. Во-первых, это музейные коллекции — в основном в музеях Крыма. Это экспедиции по селам, общение со стариками, которые не только хранят в своей памяти детали былого быта, но и сумели сберечь на чужбине некоторые вещи, взятые из дома при депортации, и привезти их обратно на Родину.
Мы знаем такие семьи, и стараемся по мере возможностей изучать хранящиеся у них реликвии. К сожалению, времени и ресурсов не хватает — однако работа пусть и потихоньку, но стабильно продвигается.
Отдельно хочу отметить очень хорошую инициативу Заремы Хайретдиновой «Аиле дегерликлери» («Семейные реликвии»), в рамках которой дети пишут работы о старинных вещах, бережно хранимых их семьями. Это очень здорово, когда ребенок с детства привыкает к такой научной деятельности, развивает ее, попутно изучая культуру своего народа. Это укрепляет в детях любовь к родной культуре.
В планах на будущее — организовать экспедицию по музеям Украины, в фондах которых хранятся предметы крымскотатарского прикладного искусства.
Крымскотатарское золотое шитье было возрождено благодаря Зулейхе Бекировой, которая, несмотря на преклонный возраст, приехала в Крым в начале 90х, чтобы обучать вышивальщиц своему мастерству. Ювелирное искусство возродил из пепла Айдер Асанов. Кто был таким передатчиком традиций для гончаров?
— К сожалению, в гончарном ремесле у нас нет преемственности «мастер-ученик». Необходимые знания и навыки нам приходится по крупицам собирать самостоятельно. Что-то приходит интуитивно, что-то является результатом кропотливого изучения сохранившихся предметов материальной культуры. Многое можно почерпнуть у гончаров из смежных культур: они похожи процентов на 70.
Конечно, прежде всего обращались к ближайшим соседям: это украинские и турецкие мастера.
Результат вы видите в изделиях вокруг нас: если это терракота — то сегодня она такая, как у Эльдара Гусенова, Абдюля Сейтаметова.
Большой удачей мы считаем знакомство с таким выдающимся мастером гончарного дела, как Леонид Васильевич Корсун, которого в его юношеские годы крымские татары научили делать сураиль (кувшин для воды). Полвека спустя он показал это нам, и таким образом это знание опять вернулось к нашему народу. Благодаря этому человеку мы восстановили не только сураиль, но и другие предметы с похожими элементами; поняли, как крымскотатарские гончары прошлого крепили ручки к своим изделиям.
Конечно же, взаимоотношения ученика и учителя важны. Их мы можем наблюдать в тех ремеслах, где такая преемственность осталась. Кроме того, слава Всевышнему, сохранились рукописи, где описаны уставы ремесленных мастерских и отношения мастеров с подмастерьями. Опираясь на эти источники, мы пытаемся сегодня эти взаимоотношения воссоздать, что позволяет нам более глубоко проникнуться культурой и под другим углом посмотреть на это творчество.
Кроме того, мы проводили мастер-классы с гончарами в 9 поколении из Узбекистана, которые владеют этими традициями; мы путешествовали и посещали мастерские в Украине, Турции; обучались у мастеров на специализированных мероприятиях, которые проходят по всему миру. Я, например, был в Омане. Когда знакомишься с другой культурой — присматриваешь приемы, похожие на наши, потом учишься их использовать… с мира по нитке, как говорится.
Наработанная нашими мастерами база и их готовность вкладывать заработанные средства в научную деятельность дает возможность надеяться, что в ближайшем будущем мы сможем позволить себе лабораторные исследования керамики того или иного периода — ведь технологии были разные. Для этого нужно и время, и финансовые вложения.
На сегодня есть достаточно много молодых ребят, которые хотят стать продолжателями традиции и заниматься не только искусством как таковым, но еще и возрождением своей культуры, своих ремесел… многие ученики уже стали мастерами и обучают этому ремеслу уже более молодых. Это дает надежду, что, по воле Всевышнего, эта связь поколений больше не прервется.
Наблюдается ли повышение спроса на изделия в национальном стиле среди крымских татар?
— Оно появилось в последние несколько лет. В условиях оккупированного Крыма спрос спал — во всех странах, каким-то образом вовлеченных в этот конфликт. Но интерес как таковой с каждым днем возрастает, и это не может не радовать.
Эта тенденция пришла на смену моде на «восточность», когда люди скупали все, что похоже на турецкое, арабское, среднеазиатское — все это использовалось и принималось в интерьерах. Сейчас люди уже знают, что есть свое, родное, крымскотатарское — и потихоньку заменяют им чужеземное в своих интерьерах: в домах, ресторанах, гостиницах, мечетях…
В Симферополе собираются возвести Соборую мечеть. Крымских мастеров не приглашали принимать участие в разработке проектов интерьера для оформления ее в крымскотатарском стиле? Турецкие изразцы, конечно, великолепны — но это совсем другой орнамент…
— До этого еще не дошли, видимо, потому что я не слышал, чтобы интерьеры как-то обсуждались, были какие-то проектные конкурсы. Но это будет зависеть от заказчика, конечно. Мне хотелось бы, чтобы наши мастера были там представлены.
Впрочем, такая тенденция есть. Например, нас привлекли к отделке керамической плиткой ритуального комплекса, к реконструкции Ханской мечети в Бахчисарае — для нее я должен был делать керамические панно. Эти проекты пока приостановлены, но, Даст Бог, мы их обязательно возобновим и доведем до логического завершения.
Хочется также создать культурный центр, в котором было бы представлено 5–6 направлений традиционных ремесел. Начать можно с создания коллекций на базе мастерских: если эти мастерские начнут полноценно работать — тогда, естественно, будет проще браться за какие-то масштабные проекты.
Среди отложенных масштабных проектов следует упомянуть несостоявшийся семинар-симпозиум по книжной графике, который должен был пройти в Крыму в марте. Он сорвался, по понятным причинам.
Теперь мы уже не можем позволить себе аренду намеченного помещения: владелец выдвигает совершенно новые условия. Будем искать другое. Собранные же средства мы тем временем хотим направить на продолжение нашей деятельности, помощь мастерам в Крыму (если будет такая необходимость), проведение семинаров.
беседовала Татьяна Евлоева
