Сотни беженцев из Чечни, Дагестана, Узбекистана ежедневно пытаются прорваться в Европу. Что заставляет их покидать свои дома, месяцами жить на вокзалах с детьми и надеяться на безопасное будущее?
— С какой целью направляетесь в Республику Беларусь?
— Везу гуманитарную помощь чеченским беженцам в Брест.
— В Бресте есть беженцы?
— Да, их сотни, и они живут на вокзале.
Теплая одежда и обувь для беженцев из республик в составе РФ, бегущих через Беларусь в Европу, собирали неравнодушные люди в Киеве. Вещей у меня было больше, чем можно перевозить через белорусскую границу, документов на гуманитарный груз не было, а растаможивать гуманитарку не слишком разумно, поэтому белорусские пограничники во въезде мне отказали. «Оставьте лишние вещи за шлагбаумом (метров 150 от пограничного КПП), приходите снова и можете проезжать». Оттянуть 130 кг я бы не смогла, надо было искать помощь. Во дворе пункта подметал дворник:
— Прошу прощения, Вы бы могли мне помочь эти семь сумок перетащить за тот красный шлагбаум. У Вас не будет тележки… ну или же можете забрать их себе.
— Я не могу. А вдруг меня уволят.
— Тогда просто помогите мне их оттянуть с территории КПП.
— Я бы правда помог, но откуда я знаю, за что меня могут уволить. Сейчас камера зафиксирует — и все. А мне детей кормить надо. Хоть копейки, но зарплата
К счастью, водитель автобуса, который ехал в украинский город Ковель, забрал часть сумок и вывез их за шлагбаум. Там их разобрали женщины из этого же автобуса.
«Добро пожаловать в Республику Беларусь!» — в Бресте меня встречал Кюри, беженец из Чечни, который вместе с женой и четырьмя несовершеннолетними детьми, а также с сотнями своих сограждан оставил свою страну. Мизерную часть гуманитарки стыдно было даже отдавать, но Кюри успокоил и сказал, что «вокзальные все равно будут рады».
«Вокзальные» — это беженцы, которые не могут позволить себе снимать посуточно квартиру и живут в зале ожидания на Брестском железнодорожном вокзале. Туда мы и поехали, раздали одежду, а небольшую сумму денег разделили на несколько семей, которые больше всего в этом нуждались.
«Тут я с 11 августа. На вокзале я уже месяц с лишним. У меня было только семь попыток. Просто я месяц пролежала в больнице, на четвертой попытке у меня случился микроинсульт. Сейчас денег нет ни на что. Трое детей, одна попытка нам обходится
Наиболее распространенная причина бегства из Чечни, по словам беженцев, — это режим правления Рамзана Кадырова. Несмотря на тотальную коррупцию, продажность судов и силовых структур, осуществляется нескрываемая охота за участниками чеченской войны 1994–95 годов, которые воевали против российских федеральных войск. Членов их семей преследуют, утверждают беженцы, сыновей похищают, вывозят в лес и убивают. О жестокости так называемых «кадыровцев» рассказывают сами жители Чеченской Республики.
«Конечно, политические. Если бы нас защитили, мы бы в
На Брестском вокзале ежедневно проживает 50–70 беженцев из Чечни, Дагестана, Узбекистана, Таджикистана, около 30 детей каждую ночь спят на стульях. Моются они или дома у неравнодушных местных жителей, или у тех беженцев, которые могут снимать квартиру.
«Мы хотели снять дом, нам сказали, что чеченцам не сдают. Мы с деньгами приехали. Сказать, что миллионы, то нет, но тысячи были. Сейчас и этих денег нет. Даже не продают кипяток в стаканчике. До сих пор продавали по 50 копеек, а сейчас — нет. Нелюди, вы заразные», — рассказывают женщины о жизни в зале ожидания.
Кюри предложил мне переночевать у них на съемной квартире, потому что «самое страшное, когда в доме гостей нет», даже если это не совсем дом, а временное убежище. Во время вечернего чаепития в дверь позвонили. Это участковые врачи ходят по адресам, где разместились беженцы.
— Вы прививали уже своих детей?
— Нет еще.
— Немедленно приведите их на прививки и передайте это своим… соотечественникам. Вы же понимаете, ситуация
такая.
«Обидно такое слышать, — говорит мне Кюри, — называют нас и детей наших „заразнымы“, ну пусть называют, зато лечат бесплатно», — добавляет он.
Ежедневно в 8:45 отправляется поезд из белорусского Бреста до польского Тересполя. На несколько часов Брестский вокзал пустеет. Для одной семьи (в среднем 4–5 человек) такая попытка стоит 9 евро — билеты в обе стороны. Беженцы на каждого члена семьи покупают и обратный билет до Бреста — обходится дешевле.
За 15 минут мы в Польше. Поезд прибывает в Тересполь. С обеих сторон «straż graniczna» с автоматами и с собаками контролируют, чтобы с поезда не выпрыгнули нелегалы. «Вчера наших на лодке поймали. Пытались пересечь границу через реку», — говорит человек по имени Хасан.
Сначала разрешено выходить тем, у кого есть виза. «Потом выгружают баранов», — возмущается Зарина, обнимая свою
«Мы не знаем, почему нас не пропускают. У всех людей проблемы, мы месяцами тут голодаем, подвергаем опасности себя и своих детей. Мы же в бегах, на ходу хватали, что есть — деньги, одежду. Мы не готовились к побегу. Какая там может быть виза? Мы просим, что „дайте обратиться к старшему“. Они говорят, что „нет старшего, уже все решено, вам отказано, приезжайте завтра“. И так мы все деньги истратили. Мы надеемся и на следующий день снова едем», — вздыхает Зарина.
На самом пункте пропуска беженцы стоят в очереди в длинном темном коридоре, символически поднимаясь по лестнице наверх, на польский таможенный контроль. Женщины на руках держат маленьких детей, мужчины — красные паспорта «гражданина Российской Федерации». Летом количество таких людей, прибывала в Тересполь, ежедневно составляло около 600 человек, шанс попасть в Польшу выпадал одной или двум семьям. Сейчас беженцев в Бресте около 300, и пропускают все равно две семьи в день. Различными способами люди пытаются убедить польских пограничников и пограничниц, почему надо пропустить именно их. Одни плачут, другие просят, третьи ссорятся, четвертые трясут перед глазами маленькими детьми. Однако никто и никогда не знает, что именно может повлиять на субъективное решение поляков.
Получив очередную печать с отказом, беженцы садятся на тот же поезд и возвращаются в Брест. Расстроенные, разъяренные, без сил, и только теперь они начинают говорить под запись:
«Подпольная война у нас там сейчас. Вы украинка — знаете, наверное, — рассказывает чеченка Макка. — Россия якобы уехала, так они каждый день нас подпольно убивают. Парней забирают, избивают. Путин, Кадыров — для них все процветает, а для обычных людей все темнеет. Клянусь, так и есть. Женщины тоже боятся слово сказать.
А в Украину, на Донбасс воевать заставляют ехать?
«Если туда не поедешь, тоже избивают или убивают. Тех, кто работает в милиции, их отправляли раньше, Кадыров отправлял, а сейчас я не знаю. В леса увозят, избивают, убивают», — шепчет мне почти на ухо Макка.
В конце августа этого года чеченцы, недовольные тем, как польская сторона рассматривает их заявки на получение статуса беженцев, устроили акцию протеста, разбив лагерь под открытым небом вблизи пункта пропуска «Брест». Тогда министр внутренних дел и администрации Польши Мариуш Блащак в эфире телеканала TVN24 заявил, что «польская власть не будет поддаваться давлению со стороны тех, кто хочет привести страну к миграционному кризису». Он отметил, что в Чечне нет войны и это, по его мнению, «не более чем попытка создать новый маршрут миграции, приток мусульман в Европу».
Что касается белорусских властей, то постановлением Министерства внутренних дел Беларуси в 2016 году между областями распределили квоты регистрации ходатайств о предоставлении статуса беженца или дополнительной защиты в Беларуси. Для Брестской области квота установлена для 200 человек, Витебской области — 250, Гомельской — 250, Гродненской — 150, Минской — 175, Могилевской — 175 человек.
Ожидать же в холле Брестского вокзала можно бесплатно любому количеству людей, но, согласно миграционному законодательству Беларуси, не более, чем три месяца. Затем надо ехать в Россию, чтобы снова можно было вернуться на Брестский вокзал, ежедневно прорываться в Польшу, просить политического убежища и каждый раз возвращаться в зал ожидания с новой печатью об отказе.
Источник: Громадське радіо
