Как разные мусульманские общины восприняли войну на Донбассе
Летом 2014-го я активно переписывался со своим приятелем-мусульманином, который жил в одном из городов Донецкой области. Собственно, сепаратистские флаги запестрели над ним еще в мае, и с тех пор этот «глухой тыл» самопровозглашенной «ДНР» так и остался оккупированной территорией. Я узнавал о том, что происходит в местной исламской общине, как реагируют на события мусульмане, чего ожидают. Его сообщения дали мне возможность быть в курсе событий, о которых узнать в медиа не так уж легко, лучше понять настроения местных. Было интересно, как реагируют на эти события мусульмане. Кто-то, особенно из представителей старшего поколения, склонялся на российскую сторону, в некоторых мечетях как бы вообще пропагандировали сепаратистские идеи, в других исламских общинах занимали выжидательную позицию. А кто-то, поняв, что конфликт затянулся, покидал зону АТО. В конце концов, так поступил и мой знакомый.
А потом многие украинские мусульмане отправились в ряды ВСУ и добровольческих батальонов. Была сотня «Крым» батальона «Днепр», которая прорывалась с оружием с Иловайска, были другие боевые единицы, воины, скрывавшие и часто до сих пор скрывающие свои настоящие имена. У кого-то остались родственники в Крыму или в оккупированной части Донбасса, кто-то просто «не хотел светиться». Даже теперь, когда, кажется, много тайного становится явным, «мусульманская» составляющая этой войны известна общественности довольно поверхностно. Хорошо, что на слуху такие имена защитников Украины, как Адам Окуев, Амина Окуева, Иса Акаев и многие другие; помнят и мужественного чеченского бойца Ису Мунаева, погибшего в феврале 2015 года под Дебальцево.
Вообще мусульмане пострадали в результате конфликта 2014–2016 годов очень существенно. И здесь вопрос не только в донецкой соборной мечети «Ахат-Джами», потолок которой в августе 2014-го пробил артиллерийский снаряд. Сложилось так, что после Крыма, где проживает почти половина всей украинской мусульманской общины, второй по численности мусульман регион — это Донбасс. Практически в каждом крупном промышленном городе Донбасса есть мечеть, а то и несколько; функционировал Духовный центр мусульман Украины, действовали общины Духовного управления мусульман Украины, Духовного управления мусульман Украины «Умма» и другие организации, всего около 50, большинство из которых находится именно на оккупированной территории. Здесь проживало до сотни тысяч мусульман, чуть ли не в два раза больше, чем, например, в Киеве. Немалую долю составляли азербайджанцы, казанские татары, училось много студентов — выходцев из мусульманских стран. Более того, некоторое время, с 1999 по 2004 год, в Донецке даже функционировал Украинский исламский университет.
ВЫБОР НЕРАВНОДУШНЫХ
Сейчас, впрочем, всё это уже стало историей. Еще до начала АТО, во время событий Евромайдана, чётко заявили о своей поддержке изменений в государстве два мусульманских лидера Украины: муфтий ДУМ Украины «Умма» Саид Исмагилов, а также муфтий ДУМ Крыма Эмирали Аблаев (который, однако, в условиях оккупации быстро избавился от проукраинской риторики). Шейх Саид Исмагилов был активным участником Евромайдана в Донецке и Киеве, а позже был вынужден покинуть родной Донецк. Там, в оккупированной части Донбасса, действует восемь общин ДУМУ «Умма», ограниченных в публичной активности, но которые продолжают собирать верующих на пятничные и другие молитвы, проводить обучение детей, отмечать религиозные праздники. В прошлом году новая «власть» пыталась дать зеленый свет «муфтияту ДНР» (муфтием провозглашался глава Духовного управления мусульман Украины «Единение» с центром в Макеевке Ринат Айсин), но по большому счету существенных изменений в юрисдикции не произошло. Очевидно, российские кураторы посоветовали местным главарям особо не задевать этнонациональные меньшинства, если те не замечены в активных проукраинских взглядах, чтобы не портить и без того темный имидж «ДНР-ЛНР» как неких островков зла на Востоке Европы.
Поскольку даже в самой РФ при всей любви к жесткому контролю в области религии Ислам распылен по различным центрам, поставить на Донбассе какого-то одного «смотрящего» за мусульманами тоже будет сложно. Случалось, конечно, разное: где-то около мечетей сепаратисты размещали тяжелую артиллерию, где-то пытались перерегистрировать общины по своему новому «законодательству», но прямых фактов прекращения их деятельности почти не было. Единственным исключением стало разоблачение «секты экстремистов-хабашитов» (неосуфийское движение) в мае этого года, когда «спецслужбы ДНР» арестовали нескольких членов исламской общины «Донбасский муфтият», а её литературу объявили «экстремистской». Появился даже «Республиканский список экстремистских материалов» вроде российского, но, в отличие от длинного последнего, буквально с несколькими книжками в списке.
Мусульмане, однако, не были пассивными участниками войны. Многие жители Донбасса, и выходцы из других регионов находились на фронте чуть ли не с первых дней боевых действий. Мусульмане воевали в добровольческих батальонах «Айдар», «Днепр», в 93-ей отдельной бригаде и других формированиях. О численности мусульман, например, в рядах ВСУ точно сказать трудно, поскольку здесь были и новообращенные украинцы, и крымские татары, и выходцы с Кавказа, но уже летом 2014-го волонтеры пытались достать для многих подразделений «халяльную пищу». Приобщались и исламские организации, в частности мусульманские общины Донбасса, оставшиеся на подконтрольной Украине территории. Уже в июне 2014-го появилась отдельная сотня «Крым» в составе батальона милиции особого назначения «Днепр-1», бойцы которого воевали на Саур-могиле и с боями выходили из Иловайска. В том же году на стороне проукраинских сил встали еще два добровольческих формирования: Международный миротворческий батальон имени Джохара Дудаева и Чеченский батальон имени шейха Мансура. Оба подразделения, несмотря на относительно небольшую численность, участвовали в боях в Донецкой области. В их состав входят преимущественно выходцы с Кавказа, многие из которых уже имели опыт боевых действий против русской армии.
Присоединились бойцы-мусульмане и в ряды Добровольческого украинского корпуса «Правый сектор». В частности, стражу на передовой в составе ДУК ПС несет Военно-патриотический союз «Резервное подразделение Девлет Гирая», состоящий преимущественно из крымских татар во главе с Рустемом Аблятифовым. Несмотря на то, что по понятным причинам бойцы-мусульмане часто стараются не афишировать личной информации о себе (прежде всего те, у кого в оккупированном Крыму остались семьи), своей исламской идентичности они не скрывают. На позициях присутствует и соответствующая символика, совершаются исламские ритуалы, изготавливаются шевроны с полумесяцами и крымскотатарском символикой. На одном из блокпостов на Донетчине недавно даже развевался большой зеленый флаг с мусульманским символом веры («Нет бога, кроме Аллаха, Мухаммад — посланник Аллаха»), который, рассказывает один из бойцов, пришлось снять по настоятельной просьбе военного руководства. Собственно, это был флаг Саудовской Аравии.
ЗА ЧТО ВОЕВАТЬ
Какие мотивы побудили мусульман пойти на эту войну? Кто-то откликнулся на повестку из военкомата, но большинство пошло добровольцами даже без предварительно военного опыта. Несмотря на то, что мусульманские авторитеты не имеют единого мнения относительно того, следует ли воевать под флагом «неисламского» государства, история знает множество таких случаев. Даже в Украине когда-то «волынские татары» выступали отдельной хоругвью, защищая владения крупных магнатов, например князей Острожских. Такие религиозные организации мусульман, как ДУМУ «Умма» во главе с муфтием Саидом Исмагиловым, изначально поддерживали участие мусульман и в Евромайдане, и в АТО. Другие религиозные структуры, впрочем, или вели себя сдержанно, или, как некоторые представители мусульманских общин на Донбассе и в Крыму, выступили на стороне врага. Некоторые мусульмане мотивировали своё участие в войне тем, что в случае оккупации Украины Российской Федерацией права верующих будут нарушены; практически каждому практикующему мусульманину в Украине известно, какими кровавыми методами российская власть борется с вездесущими «ваххабитами», особенно на Кавказе. Для других, особенно тех мусульман, которые проживали в зоне АТО, выступление под украинским флагом стало защитой чести и имущества, то есть в этом смысле создало основания для вооруженного джихада против захватчиков. Другие же мусульманские структуры, особенно те, которые имеют связи с РФ, или ограничились общей риторикой о поддержке территориальной целостности Украины, или вообще делали вид (и продолжают это делать), что в стране ничего не происходит. В глазах некоторых мусульман, которые верят в создание в будущем идеального мусульманского государства, нынешний конфликт является мировой геополитической борьбой, «не нашей войной», участие в которой вообще нежелательно (несмотря на это, многие из них покинули оккупированные Крым и Донбасс). Таких, впрочем, меньшинство.
Многие мусульмане, беря в руки оружие и становясь на защиту государства, имели и личные духовные объяснения. «Когда начались события на Майдане, некоторое время я относился к этому скорее скептически. Затем аннексия Крыма, война на Востоке… И вот наступил момент, буквально мгновение, когда я собрался и поехал воевать», — рассказывает украинский мусульманин, боец Абдуррахман (Анатолий) из полка «Днепр-1», который сейчас стоит на блокпосту в Донецкой области. «Что руководило мной? Есть предание от пророка Мухаммада, в котором говорится: когда человек рождается, Аллах вкладывает в него все правильные взгляды, а потом уже родители, воспитание и всё остальное меняет их. Видимо, сработало то, что было заложено Аллахом: когда твоей стране, семье угрожает опасность, надо идти воевать». Другой боец того же подразделения украинский мусульманин Халид (Александр) говорит, что принять участие в АТО его побудило желание не только защитить свою землю, но и «попробовать изменить представление людей о мусульманах и стать в дальнейшем на защите граждан государства и их прав».
Боец Салим (Николай) Силыч, мусульманин, который был мобилизован в 2014 году в ряды 93-й бригады ВСУ и участвовал в боях за освобождение многих населенных пунктов Донецкой области, рассказывает, что для него главным мотивом была защита семьи: «Я не могу себе представить, чтобы кто-то обидел моих родных, это обязанность мусульманина — защищать свою семью». По его словам, во многих тяжелых моментах помогали местные мусульмане. Но, к сожалению, приходилось встречать и таких, которые проявляли симпатии к врагу и даже сейчас воюют в составе незаконных вооруженных формирований.
Крымские татары и мусульмане-кавказцы (особенно ветераны чеченских войн) видят в сегодняшних событиях один из этапов отвоевания своей родины. Нельзя в связи с этим не упомянуть и батальон имени Номана Челебиджихана, к которому приобщены участники гражданской блокады Крыма. Впрочем, несмотря на все усилия крымскотатарских активистов, пока статус этого подразделения остается скорее гражданским, чем собственно военным. Ситуацию в целом можно понять, поскольку специальное военное подразделение по этническому или тем более религиозному признаку довольно трудно вписать в структуру ВСУ или Нацгвардии, особенно в свете распространенных стереотипов относительно Ислама и мусульман (даже патриотически настроенных).
НУЖНЫ КАПЕЛЛАНЫ
Присоединились мусульмане и к тыловой борьбе. Волонтеры регулярно организовывают акции поддержки бойцов, которые находятся на передовых позициях. Немалую помощь собирали и передавали уже демобилизованные бойцы. Едва ли не впервые в войсках появились капелланы-мусульмане. Если раньше мусульманское капеланство преимущественно сводилось к посещению мест лишения свободы, то сегодня еще одним приоритетом является поддержка участников АТО. Так, Управление военного капелланства мусульман Украины, созданное при поддержке ДУМУ «Умма», регулярно осуществляет выезды в зону АТО. Его глава Мурад Путилин прошел курс подготовки в Школе капелланов Ассоциации профессиональных капелланов Украины. Кроме материальной помощи, прямо на передовой осуществляются и религиозные службы, в частности пятничная молитва. Вряд ли еще несколько лет назад кто-то мог себе представить, что в недалеком будущем под украинским флагом бок о бок будут стоять не только убежденные христиане, но и верующие мусульмане и представители других вероисповеданий.
Как рассказывает муфтий Саид Исмагилов, потребность в военном капелланстве остро встала в июле 2014 года, когда в Луганской области погиб первый мусульманин Артем Нетруненко (позывной Умар) с батальона «Айдар», посмертно награжден орденом «За мужество» III степени. «Встал вопрос, как похоронить защитника Украины, когда все мечети Луганщины находились уже в оккупации, и имамам опасно было выезжать для захоронения погибшего в соответствии с обрядами Ислама. Тогда мы решили, что должно быть мусульманское военное капелланство, духовно занимающееся воинами мусульманского вероисповедания». Саид Исмагилов рассказывает и о специфике мусульманского капелланства: «Из-за того, что мусульмане разбросаны по разным воинским частям, закреплять за двумя-тремя солдатами имама-капеллана не имело смысла, поэтому решили работать по секторам. Имамы объезжают, каждый в своем сегменте, верующих, молятся с ними, общаются, привозят религиозную литературу, посещают в госпиталях, хоронят в соответствии с мусульманским обрядом в случае гибели. Тесно сотрудничают с христианскими капелланами различных конфессий до того, что последние помогают развозить мусульманскую молитвенную литературу. На войне мы все собратья, мы не дискутируем, чья вера лучше, мы ценим и уважаем друг друга, воспринимаем каждого таким, какой он есть».
Правда, как это часто бывает в нашей стране, и здесь есть определенные проблемы. Активное участие в помощи военным принимает именно ДУМУ «Умма», но, несмотря на все усилия, в Совет душпастырской опеки при Министерстве обороны Украины его представителей не принимают из-за того, что оно не входит в Всеукраинский Совет Церквей и религиозных организаций. По словам Саида Исмагилова, офицеры Минобороны, ссылаясь на внутренние положения, сообщают, что сотрудничают только с организациями, которые входят в Совет Церквей. А поскольку туда входит только Духовное управление мусульман Украины во главе с Ахмедом Тамимом, капелланы, принадлежащие к другим религиозным общинам, не имеют своего представительства при Минобороны. По иронии судьбы, формально из Всеукраинского Совета Церквей и религиозных организаций до сих пор не исключен муфтий Крыма Эмирали Аблаев, которого за коллаборационизм давно осудили и лидеры Меджлиса, и Всемирный конгресс крымских татар. Впрочем, капелланы работают на передовой независимо от того, принимают их в Раду или нет.
Сколько мусульман уже прошло через горнило войны? Точных цифр, как уже упоминалось, не знает никто, но это по меньшей мере сотни человек, многие из которых и сегодня служат в ВСУ, Нацгвардии и добровольческих батальонах. Впрочем, это явление можно осмысливать не только в исламском контексте: формируется украинское гражданское самосознание с ценностями, которые находят свой отклик не только в украинских христиан, но и у мусульман и представителей других вероисповеданий.
Источник: Тиждень.ua
