Муфтий Духовного управления мусульман Украины «УММА», шейх Саид Исмагилов в интервью УНИАН рассказал об украинских мусульманах в оккупации, о различиях между мусульманами Западной и Центральной Европы, мировом тренде исламофобии, антимусульманской политике Кремля и о том, почему Ислам в России находится под контролем ФСБ.
Вы стали муфтием в 2009 году. Какова ваша миссия, в чем суть деятельности муфтия?
Так сложилась, что суть должности отличается в зависимости от страны. К примеру, в арабских странах, муфтий — это богослов в чистом виде, который занимается исключительно религиозными вопросами. В странах бывшей Российской империи исторически сложилось так, что религиозная деятельность была объединена с управленческой и организаторской. Согласно структуре духовных управлений, которая существует уже несколько веков, муфтии не только являются богословами, но также управляют жизнью мусульман в данной стране. Муфтий решает организационные и финансовые вопросы, назначает имамов, ищет спонсоров для строительства мечетей, открытия школ, печатания Коранов. В мусульманском мире аналога духовным управлениям просто нет, этими вопросами занимаются специальные фонды или даже религиозные министерства.
Меня избрали муфтием 25 января 2009 года. Первые несколько лет, до 2012 года, я выполнял обязанности в Киеве, но потом переехал в Донецк, курировать религиозную деятельность мусульман из Донецка. Дело в том, что без учета Крыма, где было свое духовное управление — и в их дела мы не вмешивались — именно на Донбассе было больше всего мусульман.
Больше всего — это сколько?
До оккупации в Крыму было приблизительно до 450 тысяч мусульман, в основном, это крымские татары. И приблизительно 250 тысяч мусульман жили на Донбассе.
Есть ли статистика, сколько всего мусульман живет в Украине?
Точной статистики нет. Вместе с временно оккупированными регионами где-то один миллион мусульман.
Какую-то часть мусульман мы утратили из-за того, что турки-месхетинцы переехали жить в Турцию. Это группа турок, которые были депортированы с исторической родины во время сталинского режима. После развала СССР большинство из них вернулось не на Кавказ, а в Украину. Когда начался военный конфликт на Донбассе, турки-месхетинцы обратились к турецкому правительству с просьбой принять их в Турции. Власть откликнулась, и вот, последняя группа переселенцев должны были выехать в августе—сентябре.
Вы — переселенец из Донецка. Как пережили тот факт, что нужно переехать?
В первое время уже здесь, в Киеве, снилась война. Во сне я так крепко сжимал кулаки, что просыпался утром, а у меня на ладонях оставались следы от ногтей. Дело в том, что до сентября 2014 года я оставался в Донецке, а жил сравнительно недалеко от линии фронта, аэропорта, Песок. Каждую ночь над головой летали ракеты из установок «Град», террористы размещали их в жилых районах, даже было видно, где. Это было очень нервное время.
Вы покинули город из-за преследований и попытки ареста?
Я был участником Революции Достоинства, участником всех проукраинских митингов в Донецке. На тот момент мы надеялись, что нужно просто показать гражданскую позицию и сепаратизм не состоится, ждали, когда украинские войска войдут в Донецк. После Иловайска стало понятно, что линия фронта устоялась, и просто зайти уже невозможно… Я своими глазами видел танки на улицах Донецка. Вот, едешь в маршрутке, а ее обгоняет настоящий российский танк с броней и экипажем на броне, требуя от маршрутки «прижаться» к обочине. Когда последний проукраинский митинг в апреле (2014 года, — УНИАН) был избит и разогнан, представители некоторых церквей и религиозных организаций начали собираться на молитвенный марафон. И хотя никаких политических лозунгов мы не озвучивали, всем своим видом демонстрировали, что мы за единство Украины (держали флаги, таблички с надписями: «Здесь молятся за Украину»). Тогда начались аресты. Священников арестовывали, держали «на подвалах», пытали. Протестантский пастор Александр Хомченко был в их числе. Когда его выпустили, он приехал ко мне в мечеть, и сказал, что мне срочно нужно уезжать, иначе тоже буду арестован. К тому времени я уже вывез семью из города. Сам оставался служить в мечети, выехав из дома, где был прописан. И вот по тому, старому адресу, приезжали на двух машинах вооруженные люди, искали меня. Увидев большой наружный замок, оставили соседям телефоны, по которым они должны были донести, если я появлюсь. Соседи все сообщили мне, и на маршрутном автобусе я просто уехал в Мариуполь. К тому моменту он уже был освобожден, и, хотя в окрестностях шли бои, все равно там было свободно и безопасно.
Я всегда шутил, что мечтал быть имамом мечети на берегу моря, но никогда не мог подумать, что это будет Мариуполь. Где-то месяц я там исполнял обязанности имама, надеясь, что вернусь в Донецк, а потом с семьей отправился в Киев.
Сколько было мечетей в Донецке до войны? Если владеете информацией, все ли они остались целы?
Практически в каждом большом городе на Донбассе была построена мечеть, иногда не одна. В Донецке, к примеру, их было две. Сейчас в оккупации осталось четырнадцать мечетей, все они продолжают работать. До войны начинали строить мечеть в Горловке, уже был проект, но построить ее так и не удалось.
В 2015 году с оккупированных территорий просачивалась информация, что появился «муфтий ДНР». Вам что-то известно об этом?
Во времена Януковича было зарегистрировано так называемое Духовное управление мусульман Украины «Єднання». Во время одного интервью муфтий этого Духовного управления Ринат Айсин объяснял, что подразумевается духовное единение между мусульманами Украины и России. Как только началась оккупация, его кто-то — или он сам себя — провозгласил так называемым муфтием «ДНР». Появлялся на мероприятиях террористов, в Россию ездил, еще в 2014 году объезжал мечети на оккупированной территории. Сейчас о нем меньше слышно.
В оккупации работает, как вы сказали, 14 мечетей. Кто из оставшихся имамов пророссийский, кто, наоборот, не поддерживает оккупационную «власть»?
Я не знаю имамов, кроме так называемого муфтия «ДНР», которые бы открыто выступали на стороне оккупантов. Трое были вынуждены покинуть территорию, потому что участвовали в различных проукраинских мероприятиях и осуждали оккупантов. Все остальные имамы выполняют исключительно религиозные функции и в политические вопросы не вмешиваются.
Имамы мечетей вынужденно заняли безопасную для них позицию: они не говорят открыто, что там происходит, ведь это небезопасно, а просто удовлетворяют религиозные потребности населения.
Как известно, после аннексии Крыма, в мечетях и домах крымских татар проходили обыски. В Донецке что-то подобное было?
Да. Помещение, которое хабашитское направление (организация благотворительных исламских проектов — группа, основанная в середине 80-х годов прошлого века, — УНИАН) использовало как молитвенную комнату, закрыли вообще. Почему — неизвестно. Сами оккупационные власти объясняли, что это было экстремистское направление, но, к примеру, в Крыму «хабашиты» открыто действуют, имеют официально зарегистрированное в России управление «Таврический муфтият». Так что, я думаю, в Донецке сыграл не религиозный фактор, а что-то другое. Однако, поскольку «хабашитское» направление не относится к традиционным мусульманам-суннитам и нам не подчиняется, мы не знаем, что там у них происходит.
Обыск был и в нашей мечети в Донецке. Пришли после пятничной молитвы, заблокировали выход, проверяли документы, прошлись по помещению.
По моей информации, на оккупированной территории за каждой мечетью закреплены кураторы от так называемых служб безопасности оккупационной власти, которые проверяют, что в них происходит.
Общаетесь ли с крымским муфтием в Симферополе?
После того, как они открыто перешли на сторону России, не общаюсь.
В Крыму продолжается строительство Соборной мечети. Открыть ее планируют в пятую годовщину издания указа Путина о реабилитации репрессированных народов Крыма. Как по мне, это больше похоже на издевательство, учитывая, что, по факту, репрессии продолжаются… Как вы объясняете этот ход?
Россия очень умело манипулирует информацией. Вот они говорят крымским татарам: «Пока Крым контролировала Украина, вам не разрешали строить Соборную мечеть, а мы — разрешили». Это лицемерие и вранье. Все те чиновники, которые до российской оккупации запрещали строительство, а теперь разрешили — это одни и те же лица.
Вообще, в России существует государственная политика «кнута и пряника». Если выступать против российской политики — получите репрессии и тюремные сроки — «кнут». А строительство Соборной мечети — этот «пряник», такая себе демонстрация мусульманскому населению, вот, смотрите, как хорошо, что Россия вас оккупировала.
Различные соцопросы показывают, что внутренне-перемещенные лица с востока не собираются возвращаться домой даже после деоккупации региона. О крымских татарах такого не скажешь. В чем, по-вашему, разница?
Крымские татары были депортированы, и большинство из них до сих пор не вернулись на Родину: за пределами полуострова, в Узбекистане, Турции, других странах проживает намного больше крымских татар, чем в Крыму. И те, кто все-таки переехал в Крым, практически пошли на подвиг! Они оставили дома, квартиры, которыми обзавелись, например, в Узбекистане, куда их депортировали. Бросили все и вернулись, чтобы жить у себя на Родине, где также боролись за то, чтобы построить дом, получить прописку. Это была ежедневная борьба против пророссийских чиновников, крымские татары боролись за то, чтобы жить на своей земле, поэтому и они, и их дети, которые видели эту борьбу, хотят туда вернуться, несмотря ни на что.
Что касается Донбасса, я, кстати, считаю, что многие хотят туда вернуться, ведь, чаще всего, люди уезжали из-за отсутствия работы, спокойной мирной жизни и перспектив для развития. Лишь небольшая часть уехали, поскольку им было опасно там оставаться, или принципиально не хотели подчиняться этой «власти». Именно они не хотят возвращаться, поскольку просто не знают, как жить среди тех, кто откровенно доносил террористам и радовался убийствам проукраинских активистов.
Плюс, возвращаться не хотят прагматичные бизнесмены, которые начали дело в других регионах. Ведь все прекрасно понимают, что территория, побывавшая в оккупации, без просто бешеных инвестиций на много лет будет в серьезном упадке.
Я знаю, что Духовное управление мусульман Украины «УММА» проводило социсследование по регионам Украины, чтобы понять, что люди знают об Исламе и мусульманах. Что вас больше всего поразило в его результатах?
Мы два раза проводили. Первое до Революции Достоинства, а второе — вовремя и после нее. Разница между полученным результатами была разительной.
До Майдана о мусульманах практически ничего не знали, а отношение к ним было либо нейтральное, либо настороженное. После Майдана, когда Украина увидела патриотизм крымских татар, отношение к Исламу и мусульманам сильно изменилось, стало более положительным.
Но вот, в этом году я познакомился с исследованиями Центра Разумкова, которые нас удивили и насторожили. Мы-то думали, что в Украине к мусульманам хорошо относятся, а исследование показало, что из представителей всех религий самое негативное отношение именно к Исламу.
Как нам потом объяснили социологи, в основном, негативную роль играет общий мировой тренд исламофобии. В мире отношение к исламу ухудшилось из-за терроризма, эта тема муссируется в мировых СМИ и также подается в Украине. Украинцы, как потребители информации, воспринимают мусульман именно так, как их показывают СМИ. При том, что у нас в Украине никогда не было мусульманского терроризма.
То есть, украинские мусульмане относятся к ИГИЛ…
… крайне негативно. Дело в том, что мусульмане Украины — это, в основном, или местное население, которое уже достаточно долго проживает в Украине, или коренной народ, как крымские татары. Наши мусульмане интегрированы в общество, они спокойно живут среди иноверцев, вместе учатся и работают. Поэтому наши мусульмане не хотели бы, чтобы те проблемы, которые распространяет так называемое Исламское государство, попали к нам. Никому из мусульман в Украине не нужно, чтобы у нас происходили какие-то теракты и преступления, нам абсолютно не интересны лозунги, которые провозглашают террористические анклавы и группировки.
Понимаете, если бы у нас мусульман репрессировали или дискриминировали, тогда среди недовольных была бы почва для радикальных идей. У нас же всего этого нет, и базы, к которой могли бы взывать проповедники терроризма, тоже нет.
О каком уровне интеграции украинских мусульман можно говорить?
Я бы говорил о приближенности к ста процентам. Понимаете, у нас же, фактически, нет беженцев из арабских стран. Украина не привлекательна для эмигрантов — в Украину мусульмане не едут. Во-первых, у нас небогатая страна, и нет той социальной защиты, что в европейских странах (никто не будет платить пособия). Во-вторых, у нас своя война, здесь эмигранту будет нелегко.
По вашим словам, умение интегрироваться в общество — это особенность мусульман Центральной Европы, и этим они отличаются от мусульман Западной Европы?
Мусульманским общинам в Англии, Франции или Германии нет и сотни лет. В основном, они попали в Европу в 20 веке, ну, или же это были последствия колониализма. Когда колониальный строй рухнул, то из стран-колоний люди начали переселяться в страны-метрополии. К примеру, Франция владела колонией в Северной Африке — алжирцы и марокканцы поехали во Францию. Кроме того, в Западную Европу мусульмане продолжают постоянно прибывать, причем, чаще всего, как нелегальные эмигранты. Они не могут законно интегрироваться в общество, поэтому ищут нелегальную работу и жилье, живут анклавами, создают закрытое общество. Впрочем, это проблема времени, через двести-триста лет, если в этих странах не будет глобальных конфликтов, мусульмане интегрируются.
Что касается восточноевропейских стран, то здесь мусульмане живут в течение многих столетий. В балканских странах — со времен Османской империи. В Украине, можно говорить, что более тысячи лет. Если же мы возьмем Польшу, Литву, Беларусь, то туда переселялись татары из Крыма на службу польско-литовским князьям в 14 и 15 веке. В этих странах разные религиозные общины уже очень много веков живут бок-о-бок, и они давно притерлись.
Вы всегда говорите в интервью, что украинское мусульманское общество существенно отличается от российского, несмотря на близость территорий. Почему?
Я учился в Московском исламском университете и достаточно много и хорошо знаю, что там происходило. Сейчас, конечно, меньше, потому что в Россию не езжу и с их религиозными деятелями не общаюсь.
Вся проблема в истории. В России постоянно была борьба с мусульманами. Там было две чеченские войны, взрывы и террористические акты, которые приписывались мусульманам. В России высокий уровень нетерпимости, в Москве и других больших городах полно скинхедов, которые считают своим долгом избивать, как они говорят, «черных» — людей неславянской внешности.
Политика России откровенно антимусульманская. Мусульман репрессируют (только в одном Ставропольском крае убито более 10 имамов), там нет свободы вероисповедания. Конечно, все это порождает ответную волну ненависти, люди радикализируются, начинают ненавидеть страну и немусульман. Общество становится нездоровым.
В Украине мы проскочили эти проблемы. С одной стороны, этому способствует действующее законодательство. С другой, менталитет украинского общества. В России же проблемы будут только усугубляться, надеюсь, у нас ничего подобного не будет.
Тем не менее, неприятные ситуации происходят и у нас…
К сожалению, этим летом у нас было несколько таких прецедентов. В Сумах и Житомире было два непонятных обыска в мечетях. Буквально, неделю назад, когда был праздник Курбан-Байрам, в Житомирскую мечеть зачем-то пришла полиция вместе с миграционной службой, чтобы проверить документы у людей, собравшихся на молитву. Я себе не могу представить, чтобы на Пасху полиция придет к какому-то собору и будет документы проверять у собравшихся на литургию.
Кстати, для России — это нормальная практика. Когда я учился в Москве, наш исламский университет находится в Московской соборной мечети, где милиция просто устраивала облавы. Меня тоже периодически арестовывали и садили в «обезьянник», потому что не было московской прописки. Но, у меня был студенческий билет религиозного учебного заведения, поэтому всегда отпускали, однако это, по меньшей мере, унизительно.
Когда вы учились в России, вмешивалось ли руководство страны в дела университета?
Я успел туда попасть в эпоху позднего Ельцина и раннего Путина, когда уровень прав и свобод в России еще был на достаточно хорошем уровне. Это было время относительного либерализма. Тогда мусульмане в России обладали очень неплохой свободой, прессинга не было, муфтии позволяли себе не соглашаться с властью.
Однако уже на последних курсах, после второй чеченской войны, Норд-Оста, началось активное закручивание прав и свобод, в том числе, и для мусульман. Слишком свободные мусульманские религиозные деятели начали смещаться, мусульманскую жизнь начали брать под контроль ФСБ и государство. Не секрет, что вербовали студентов религиозных учебных заведений. Некоторые студенты этим гордились, говорили: «Вот, я официально сотрудник ФСБ». Для меня это было, конечно, дико — на следующий день после получения диплома я уехал из России.
Стоит ли расценивать такие действия с вербовкой как попытку Кремля подмять под себя еще одну религию?
А уже давно подмяли. Сейчас в России просто нет неподконтрольных ФСБ священнослужителей.
Последний раз я был в Москве на Международной конференции в 2009 году. В разговоре с одним своим одногруппником, который уже занимал высокий пост в структуре (в России выстроена мусульманская иерархия не так, как у нас), он мне рассказывал следующее: все проповеди, которые читаются в российских мечетях, пишутся и проверяются в Москве, а потом рассылаются по мечетям. Более того, имам на проповеди должен читать с листочка только то, что ему прислали, а в зале сидит человек с текстом, который проверяет, не сказал ли имам что-то лишнее от себя. То есть еще в 2009 году священнослужитель не имел права говорить что-то от себя. И мой одногрупник говорил об этом с такой гордостью, мол, вот, как у нас тут все под контролем. Так что Ислам в России уже давно под контролем, не меньшим, чем православная церковь.
Давайте поговорим о разных стереотипах и клише, связанных с Исламом и мусульманами. Например, в Исламе, в призыве к молитве, звучат слова «Аллаху акбар», и существует стереотип, что так кричат террористы, так что это такой себе «боевой клич». Как вы оцениваете уровень негативного воздействий именно этого стереотипа на восприятие мусульман в Украине?
Да, одно дело, когда это выражение, «Аллаху акбар», которое переводится, как «Аллах превыше всего» читается вовремя азана (призыв к молитве, — УНИАН), другое дело, когда какой-то мужчина орет это в толпе не своим голосом. К счастью, у нас совсем немногие себя так ведут. Случается, конечно, но очень редко.
Я считаю такое поведение в обществе неправильным. Мы всегда пытаемся донести мусульманам, что не нужно пугать людей демонстративной религиозностью. Показуха в исламе вообще запрещена и считается большим грехом. Вызов, агрессия, навязчивая демонстрация своей религиозной позиции не соответствуют Исламу. Но, честно скажу, не во всех странах разделяют такие взгляды. Где-то демонстративная религиозная позиция считается чуть ли не благочестием. К примеру, это очень распространено на Северном Кавказе.
Я читала о принципе «васатыя» — умеренности, который определяет, помимо прочего, толерантное отношение к другим религиям. Однако некоторые считают, что это учение делает мусульман слабыми и неспособными защитить свои интересы. Случаются ли конфликты на этой почве?
По большому счету, у нас в Украине конфликтов нет. Могут быть холодные отношения, к примеру, с последователями хабашизма, но это уже внутриконфессиональная проблема, стараемся не выносить ссор из избы.
Принцип «васатыя», на самом деле, это не что-то новое. Он присущ Исламу с самого первого дня и самой первой проповеди пророка Мухаммеда. Всевышний Аллах говорит в Коране: «И пусть среди вас будет община умеренности». Умеренность как отказ от крайностей и радикализма — один из базовых принципов Ислама.
Когда в 20-м веке часть мусульман начала радикализироваться (раньше такого не было, терроризм не присущ исламу) и появились террористические группировки, сразу актуализировалось мусульманское движение за проповедование принципа «васатыя». Мусульманские ученые-богословы, понимая, что есть какие-то лидеры, которые призывают к крайностям, начали призывать к отказу от радикализма. Таким образом, принцип «васатыя», который всегда был присущ исламу, стал актуальным.
Он не делает мусульман бесхребетными, а должен сбалансировать общество, чтобы не распространялись идеи насилия, противоречащие Исламу.
Мы, к сожалению, привыкли к формулировке «радикальный Ислам», при этом, ни «радикального буддизма», ни «радикального христианства» — нет. Как думаете, это тоже последствия стереотипов?
Да, это клише, которое придумали и применили именно к мусульманам. Это манипуляция и штамп, который распространяется в СМИ. Я считаю, что он неправдив и несправедлив. Читайте также День знаний подождет: в некоторых школах Москвы перенесли линейки из-за Курбан-Байрама (фото)
Террористы бывают любого вероисповедания. К примеру, «Русская православная армия» на Донбассе, совершающая преступления против инакомыслящих и считающая, что должно быть только московское православие. Но никто никогда не использовал термин «православный террорист» или «православный экстремист».
Еще один пример — сейчас происходят репрессии против мусульман со стороны буддистов в Мьянме, но мы нигде не встречаем термин «буддистские террористы». А к Исламу, к сожалению, этот термин применяют.
Кстати, о Мьянме. В начале сентября в Киеве прошел митинг в поддержку притесняемых там мусульман, но был он немноголюдным. Почему?
По моим оценкам, на митинг собралось несколько сотен человек. Повлияло несколько факторов. Во-первых, организаторы сообщили о мероприятии только ночью накануне, а, во-вторых, это был рабочий день. Самое главное, что люди все-таки собрались и обратились к власти с требованием занять принципиальную позицию на международной арене.
Какой должна быть эта позиция, и почему она так нужна?
Когда у нас проблемы, мы постоянно апеллируем к мировому сообществу. К примеру, обращаемся в международные инстанции по всем вопросам, которые касаются военного конфликта в Украине. Большинство стран мира откликается, соответственно, наша страна тоже должна занимать честную и принципиальную позицию по конфликтным событиям у других.
Увы, реакция нашей официальной власти нередко запаздывает. Поэтому своей акцией мы хотели призвать государственных деятелей не молчать, а честно стать на сторону прекращения репрессий против мирного населения…
Турция, допустим, заняла четкую, принципиальную позицию. Турция больше всех приняла беженцев из Сирии и Ирака, недавно Эрдоган разговаривал с премьер-министром Бангладеша, попросив их открыть границы для беженцев, которых Турция готова финансировать. Поэтому Турция пользуется популярностью в мусульманском мире.
Конечно, у нас не такая блестящая позиция в экономике, но сделать хоть что-то было бы уже большим шагом. Если бы Украина как-то помогла пострадавшим, эта новость облетела бы все мусульманские страны, сыграв огромную роль в популяризации Украины. Все говорили бы: вот, Украина, немусульманская страна, но настолько щедра и сострадательна.
Возвращаясь к теме разнообразных клише, о которых мы говорили выше, что может их побороть?
Объективность и справедливость. Или мы всех террористов называем по их религиозной принадлежности, или мы не называем религиозную принадлежность.
С другой стороны, проблемы терроризма должно побороть само мусульманское общество. Поскольку невозможно, чтобы немусульмане победили террористов, которые выступают с псевдоисламскими лозунгами. Мусульманское общество должно само переболеть и выдавить из себя эту заразу.
В апреле этого года проходил круглый стол «христианско-мусульманский диалог», на котором общались представители различных религий. А существует ли такой диалог между обыкновенными людьми, сторонниками разных религий?
На бытовом уровне это всегда легче и проще. Соседи, друзья, чаще всего, не обращают внимание на разницу в религиозной принадлежности. В Украине нет исламофобии, и, в целом, на бытовом уровне ситуация у нас здоровая.
А вот на государственном уровне над этим нужно работать. Ведь диалог и взаимопонимание не появляются сами по себе, нужно, чтобы люди видели, что мы — с одинаковыми морально-нравственными ценностями. Самое лучшее для этого — совместные действия христиан и мусульман (благотворительные, экологические акции, национальные праздники). Сейчас очень положительную роль играет совместное капеланство на войне.
Какие еще благотворительные мероприятия, кроме капеланства, проводит «УММА»?
Забота о военнослужащих в зоне АТО, раздаем продукты и вещи малоимущим, стараемся помогать детским домам. Несколько сотен мусульманских детей-сирот ежемесячно получают пособие в размере двух тысяч гривен.
У нас есть волонтерское движение «Марьям» — наши женщины, мусульманки, заботятся о сиротах с инвалидностью. Мы периодически кормим бездомных, так же были акции для беженцев из Крыма и Донбасса. В Рамадан кормим единоверцев, в праздник Курбан-Байрам — раздается мясо жертвенных животных.
Насколько я знаю, в Киеве есть еще мусульманская гимназия «Наше будущее»…
Ислам — это религия, которая в обязательном порядке предписывает мусульманам учиться. Первое слово, которое было ниспослано в священном Коране — это слово «читай».
В гимназии есть дети-немусульмане?
Да, некоторые родители захотели отдать своих детей в нашу гимназию. Дело в том, что мы можем похвастаться действительно высоким уровнем безопасности, к нам наркоторговцы не проникнут. Родители знают, что с ребенком точно ничего не случится. Также у нас детей кормят чистой халяльной едой, есть уроки по морально-этическому воспитанию.
А уроки ислама есть?
Это как факультативы.
То есть для немусульманских детей не обязательны?
У нас даже мусульманские родители, если не хотят ребенка на какой-то урок отдавать, могут его туда не водить. В гимназии есть факультативные занятия по арабскому языку, чтобы дети учились читать священный Коран, уроки по заучиванию Корана на память, по мусульманской этике.
Вы читали Библию?
Да.
Христианам свойственно называть себя верующими, но пренебрегать предписаниями Библии…
У мусульман — такая же ситуация.
Почему наши мусульмане не выполняют массово некоторые предписания Ислама, которые тщательно блюдут мусульмане в арабских странах?
Советский союз, который видел в религии зло и считал своим долгом бороться с религиозностью, воспитывал нерелигиозного советского человека. Поэтому борьба с религией была не только против христиан, но и против мусульман. Мусульманам даже досталось больше, потому что после депортации крымских татар считалось, что в Украине мусульман нет, не было ни одной мечети, вся религиозная жизнь была в подполье.
Вырастали поколения нерелигиозных людей, очень далеких от соблюдения каких-то норм, это коснулось всех. Многие мусульмане не читали Коран, их нужно просвещать, образовывать, это общая проблема для всего постсоветского пространства.
Нужна ли реформация Исламу (как это было в христианстве) и стоит ли ее ждать?
Ислам не нуждается в реформации. Все актуальные нормы присутствуют в Исламе с самого начала. По моему мнению, Ислам способен всегда быть актуальной и современной религией. В нем заложены качества, позволяющие приспособиться под любое время и условия.
Другое дело, что есть консервативные мусульмане, которые не хотят считаться с современными реалиями, а жить как в средневековье, при том, сам ислам к этому не призывает. Мусульманин должен быть современным, при этом, сохраняя свою религиозную идентичность.
Часто ли сегодня в практике наблюдаете, когда украинцы переходят из, к примеру, православия в Ислам?
Редко, у нас нет тенденции к исламизации. Если люди в Украине принимают Ислам, то это единичные случаи, и, чаще всего, происходит в результате духовных поисков. В основном, Ислам принимают не религиозные люди, а те, кто были атеистами или агностиками, не серьезно относились к религиозной традиции. Но это не носит какой-то тенденции.
Обязан ли мусульманин молиться во время каждого времени молитвы?
Я просто плохо представляю офисного сотрудника, который посреди дня начнет молится…
Вообще, это обязательно. Существует пять обязательных молитв, они нетрудные и недолгие, за пять минут вполне можно помолиться. Есть офисные работники, которые в перерыв молятся, есть те, кто не могут отвлечься, тогда пропущенные молитвы выполняют после рабочей смены. Молитва нужна для поддержания связи с Богом, чтобы человек, в первую очередь, чувствовал себя спокойно, благополучно.
По-вашему, какие главные проблемы мусульман в Украине сегодня?
Во-первых, не всегда мы можем получить то, на что имеем право по закону. В некоторых городах мусульмане нуждаются в постройке мечетей, такая ситуация у нас даже в Киеве. Сколько раз мы обращались с официальными письмами к городской и областной власти, просили участок земли, на котором мы сможем построить культовое сооружение — все время получаем отказы.
Во-вторых, катастрофическая ситуация с мусульманскими кладбищами. Мусульманам необходимо хоронить своих умерших на отдельных секторах. Нам не обязательно отдельное кладбище, просим просто на городском кладбище отдельный сектор, чтобы мы хоронили по своим обычаям. В некоторых городах власть дает участки сразу по первой просьбе, как было в Луцке, хотя община мусульман там совсем маленькая. А вот в Киеве боремся уже давно. Нам говорят: «Ваш вопрос будет рассмотрен». Но кладбище, где десятилетиями захоранивались мусульмане, заполнилось, люди умирают, хоронить негде, а местные власти не спешат.
Также существует проблема у мусульманок Украины. Паспортные столы часто не хотят принимать фотографии в платке, при том, что на загранпаспорт разрешают без проблем.
Вы как-то сказали, что «Саид» переводится, как «счастливый». Вы счастливы?
Да, слава Богу.
Что вас делает счастливым?
Вера. Она дает мне смысл жизни, я верю, что Бог направляет меня туда, куда ему нужно, и где нужен я.
Ирина Шевченко
Источник: УНИАН
