В мае 1944 года по распоряжению высшего руководства СССР, крымскотатарский народ был депортирован со своей родной земли. В постановлении Государственного комитета обороны СССР «О крымских татарах» от 11 мая 1944 года за номером ГКО-5859сс говорилось:
«В период Отечественной войны многие крымские татары изменили Родине, дезертировали из частей Красной Армии, обороняющих Крым, и переходили на сторону противника, вступали в сформированные немцами добровольческие татарские воинские части, боровшиеся против Красной Армии; в период оккупации Крыма немецко-фашистскими войсками, участвуя в немецких карательных отрядах, крымские татары особенно отличались своими зверскими расправами по отношению к советским партизанам, а также помогали немецким оккупантам в деле организации насильственного угона советских граждан в германское рабство и массового истребления советских людей.
Крымские татары активно сотрудничали с немецкими оккупационными властями, участвуя в организованных немецкой разведкой так называемых „татарских национальных комитетах“, и широко использовались немцами для цели заброски в тыл Красной Армии шпионов и диверсантов. „Татарские национальные комитеты“, в которых главную роль играли белогвардейско-татарские эмигранты, при поддержке крымских татар направляли свою деятельность на преследование и притеснение нетатарского населения Крыма и вели работу по подготовке насильственного отторжения Крыма от Советского Союза при помощи германских вооруженных сил».
Казалось бы, этого пространного обоснования более чем достаточно для того, чтобы навсегда заклеймить крымских татар в качестве «предателей», «прислужников нацистов, «карателей» и т. д. Но, видимо, в Москве чувствовали, что подвергнув репрессиям целый народ, было необходимо, чтобы в его вину поверили не только сотрудники НКВД и партаппарат, но и «широкие массы трудящихся». Именно поэтому возникла идея подготовить историческую «базу», чтобы на основании архивных документов доказать изначальную «ущербность» крымскотатарского народа, который, по мнению организаторов депортации, проявлял по отношению ко всем соседним народам, «звериную хищность».
Подготовить соответствующее «научное обоснование» было поручено Институту истории Академии наук СССР, который, в свою очередь, перепоручил ее, ведущему сотруднику, доктору исторических наук А. Новосельскому. Уже в 1948 году Новосельский отрапортовал о выполнении задания партии и правительства, выпустив книгу «Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в.». В предисловии к своей достаточно объемной работе (446 с.) он писал:
«Используя в изложении обильный фактический материал, автор руководствовался постановлением Совета народных комиссаров (СНК) и ЦК ВКП(б) о преподавании гражданской истории в школах СССР от 16 мая 1934 г. Это постановление признало преподавание истории в школах СССР неудовлетворительным потому, что оно подменяло связное изложение гражданской истории отвлеченными социологическими схемами… Тем большую силу имеет это постановление в отношении монографических исследований, выдвигающих новые положения и новые обобщения».
Какие же новые положения и новые обобщения были предложены автором? Основное внимание в книге А. Новосельский уделяет московско-крымским отношениям со второй половины XVI в. до середины XVII в. Он умышленно оставляет за рамками своего исследования период от начала Освободительной войны украинского народа (1648) до аннексии Крымского ханства Россией (1783). Разумеется, это не случайно, так как в противном случае советскому историку пришлось бы рассказать о выдающейся роли крымских татар в борьбе с Речью Посполитой, о карательных походах российской армии на Крым, о геноциде ногайского народа, совершенного войсками А. Суворова на Кубани и пр.
В каждой из семи глав книги один или даже несколько разделов посвящены «татарским нападениям на Русь», а в самом ее конце приводится «перечень татарских нападений на русское государство» и «исчисление количества полона, захваченного татарами». По сути работа Новосельского является своего рода предъявлением исторического счета крымскотатарскому народу за все реальные и мнимые обиды, нанесенные злопамятной Москве.
Следует отметить, что книга Новосельского в целом продолжила традицию российской историографии, которая представляла Крымское ханство «государством-паразитом, выпивавшем жизненные соки» из Московии и Речи Посполитой. Историк М. Бережков, автор изданной в 1888 году работы «Русские пленники и невольники в Крыму», считал, что Крым был продолжателем политики Золотой Орды по угнетению соседних народов.
«Татарское иго, — писал Бережков, — в виде ежегодных поминков и дачи крымским ханам да увода ими в неволю многочисленного русского населения с обеих украин, московской и польской продолжало тяготеть над обоими государствами до падения Польши и Крыма».
Далее Бережков переходит к конкретным фактам набегов крымцев на Московское государство. Он приводит совершенно фантастические цифры о количестве пленников, захваченных крымскими татарами в ходе набегов:
«Постоянным, обычным средством к приобретению русских пленников крымскими татарами были набеги… В 1521 году Махмет-Гирей и брат его, царь казанский Саип-Гирей, вывели, говорят, из Московского государства до восьми сот тысяч пленных, которых после продавали в Кафе и Астрахани».
Цифра эта, взятая Бережковым из мемуаров С. Герберштейна «Записки о Московии», вызвала и у него некоторые сомнения, но не столь сильные, чтобы взяться за опровержение.
Согласно современным подсчетам, численность населения Великого княжества Московского в начале XVI века составляла около 6 млн человек. 800 тыс. от 6 млн — это более 13 % от всего населения государства. Взять в плен, а тем более доставить в Крым, Астрахань и продать такое количество невольников — вещь совершенно невероятная!
О том, что цифры у Бережкова даже близко не соответствуют демографическим реалиям того времени, свидетельствует и такой факт: говоря о нападении хана Девлет Герая на Москву (1571), Бережков уже без всяких сомнений убеждает читателя в том, что крымский правитель увел в плен 150 тыс. москвичей. Чтобы угнать такое количество пленников, нужно для начала, чтобы эти люди жили в Москве. Но в том то и дело, что население города в середине XVI в. едва достигало 100 тыс. человек.
Также известно, что перед самым подходом крымского войска царь Иван Грозный, его семья, бояре и многочисленная челядь, в спешке покинули город. Видя постыдное бегство царя, разбежалась и значительная часть горожан, спрятавшись по окрестным деревням и лесам. Кроме того, нужно учесть, что часть жителей оказала сопротивление крымцам и была убита в бою. Из всего сказанного можно сделать вывод: и в этом случае Бережков соврал, приведя заведомо неправдивые данные.
Но вернемся к книге Новосельского. По своей форме она вполне соответствует научной работе достаточно высокого уровня. Автор использовал множество архивных материалов, в том числе малоизвестных историкам. Все это было сделано с одной целью: заставить читателя поверить в идеологические догмы, подвергающие сомнению здравый смысл, человеческую память, всю историю взаимоотношений крымских татар с народами Восточной Европы. Парадоксально, но перед Новосельским была поставлена совершенно абсурдная в условиях советского строя задача: опровергнуть один из главных постулатов марксизма — интернационализм.
