В апреле 1846 года Тарас Шевченко вступает в ряды недавно созданного Кирилло-Мефодиевского братства. Пожалуй, впервые после выступления Мазепы была создана организация, в документах которой прямо говорилось о возможности государственной независимости Украины. Cобытие не на шутку напугало правящие круги Российской империи. Об этом писал, указывая на роль в организации Шевченко, в своем докладе начальник Третьего отделения (политической полиции) граф Александр Орлов:
«Шевченко приобрел между друзьями своими славу значительного малороссийского писателя, а потому стихи его вдвойне вредны и опасны. С любимыми стихами в Малороссии могли посеяться и впоследствии укорениться мысли о мнимом блаженстве времен гетманщины, о счастии возвратить эти времена и о возможности Украйне существовать в виде отдельного государства».
Политическим манифестом кирилло-мефодиевцев был религиозно-философский трактат «Книга бытия украинского народа», в которой содержался призыв к созданию федеративной республики славянских народов. Долгое время считалось, что автором «Книги» был украинский историк, член Кирилло-Мефодиевского братства Николай Костомаров. Теперь же ряд исследователей склоняются к мысли, что трактат был написан Михаилом Чайковским (Садык-Паша), турецким генералом польско-украинского происхождения, создателем османского казачества.
После разгрома Кирилло-Мефодиевского братства в 1847 году Тарас Шевченко был «отдан в солдаты», согласно личному указанию царя Николая I. Сам Шевченко в письме к А. Лизогубу, так описывал события, которые привели его в края, отдаленные от Украины на многие тысячи верст:
«На другий день, як я од вас поїхав, мене арестовали в Києві, на десятий — посадили в каземат в Петерб[урзі], а через три місяці я опинився в Орской крепости в салдатській сірій шинелі, чи не диво, скажете! Отже воно так. І я тепер точнісінький як той москаль, що змальовав Кузьма Трохимович панові, що дуже кохався в огородах. От вам і кобзар! Позабирав грошики та й шморгнув за Урал до киргиза гуляти. Гуляю! Бодай нікому не довелося так гуляти».
Местом службы Тараса Шевченко определили Орскую крепость, находившуюся на стыке зоны традиционного расселения двух мусульманских народов: башкир и казахов. Крепость была построена в 1735 году по просьбе казахского хана Абулхаира русскими инженерами и должна была стать северной резиденцией ханов Младшего жуза — объединения западных казахских племен. На деле она стала центром колониальной имперской администрации и важнейшим форпостом в деле продвижения России в Центральной Азии.
Территория южного Урала еще в XVIII веке входила в состав Казахского ханства — одного из крупнейших исламских государств, появившихся в результате распада Золотой Орды. Санкт-Петербург в полной мере сумел воспользоваться тяжелым положением казахов, в котором они оказались после серии кровопролитных войн с джунгарами. Однажды попав в зависимость от России, Казахстан более чем на два столетия потерял свой суверенитет и свое государственность.
Оказавшись в казахских степях, Тарас Шевченко впервые плотно соприкоснулся с древней исламской цивилизацией, о которой раньше ему приходилось только слышать или читать в книгах. Много лет Шевченко прожил на землях, населенных мусульманскими народами. О том, как повлияло исламское окружение на украинского поэта, можно узнать из многочисленных писем, которые он отправлял своим друзьям и знакомым.
Еще до ссылки Тарас Григорьевич в своем поэтическом творчестве обращался к теме борьбы мусульманских народов за право на свободу, независимость, против деспотии. Речь идет в первую очередь о поэме «Кавказ». В ней с едким сарказмом он рисует колонизаторскую «миссию» России, стремящуюся не только покорить мусульманские народы Кавказа, но и навязать им свою «цивилизацию»:
Чурек і сакля — все твоє,
Воно не прошене, не дане,
Ніхто й не возьме за своє,
Не поведе тебе в кайданах.
А в нас!.. На те письменні ми,
Читаєм Божії глаголи!..
І од глибокої тюрми
Та до високого престола —
Усі ми в золоті і голі.
До нас в науку! ми навчим,
Почому хліб і сіль почім!
Ми християне; храми, школи,
Усе добро, сам Бог у нас!
Нам тілько сакля очі коле:
Чого вона стоїть у вас...
Симпатия к мусульманским народам ярко проявилась и во время вынужденной службы в царской армии. В письме к княжне В. Репниной Шевченко пишет:
«Теперь прозябаю в киргизской степи, в бедной Орской крепости… Прежние мои страдания, в сравнении с настоящими, были детские слезы: горько, невыносимо горько! И при всем этом горе мне строжайше запрещено рисовать что бы ни было и писать (окроме писем), а здесь так много нового, киргизы (так в XIX веке называли казахов. — Ред.) так живописны, так оригинальны и наивны, сами просятся под карандаш, и я одуреваю, когда смотрю на них. Местоположение здесь грустное, однообразное, тощая речка Урал и Орь, обнаженные серые горы и бесконечная киргизская степь. Иногда степь оживляется бухарскими на верблюдах караванами, как волны моря зыблющими вдали, и жизнию своею удваивают тоску. Я иногда выхожу за крепость, к караван-сараю или меновому двору, где обыкновенно бухарцы разбивают свои разноцветные шатры. Какой стройный народ, какие прекрасные головы! И постоянная важность, без малейшей гордости».
В Казахстане Шевченко вопреки запретам царского правительства не только сочинял стихи, но и создал серию замечательных и проникновенных художественных работ, на которых изобразил местных мусульман, оказавшихся в таком же порабощении, как и украинцы в середине XIX ст.
В ходе экспедиции на Аральское море Тарасу Шевченко удалось достаточно близко познакомиться с бытом местных казахов, что отразилось в серии его рисунков: «Казахи в юрте», «Казахский мальчик растапливает печку», «Байгуши» и «Байгуши под окном». Байгушами казахи и башкиры называли наиболее обездоленную часть общества — поденщиков, не имевших своего имущества и находившихся фактически на социальном дне. Наиболее ярко у Шевченко получились образы казахских детей, чьи лица продолжают излучать свет даже спустя почти два столетия после того, как их изобразил украинский художник.
После Орской крепости и экспедиции на Арал Шевченко был переведен в Новопетровское укрепление — еще более отдаленное и глухое место, где даже казахи-кочевники встречались нечасто.
«В этой широкой пустыне мне тесно — а я один, — сообщает Тарас Григорьевич в очередном письме к А. Лизогубу. — До вас, я думаю, не дошло сведение, где именно это Новопетровское укрепление, то я вам расскажу. Это будет на северо-восточном берегу Каспийского моря, на полуострове Мангышлаке. Пустыня, совершенная пустыня, без всякой растительности, песок да камень, и самые нищие обитатели — это кочующие кой-где киргизы…»
Несмотря на то, что Шевченко постоянно пребывал в окружении солдат и офицеров российской армии, он находился в курсе того, чем живет мусульманское население Новопетровского укрепления. В одном из писем поэт как-бы мимоходом отмечает: «У нас сегодня байрам» — имея в виду праздник Ураза-байрам, знаменующий окончание поста в месяц Рамадан.
К сожалению, Шевченко находился вдали от центров исламской цивилизации, и в силу обстоятельств ему не посчастливилось познакомиться с казахскими религиозными интеллектуалами, иначе его взгляд на историю и культуру этого древнего народа был бы несколько другим. Тем не менее пребывание, хоть и вынужденное, в Казахстане оставило глубокий след на всем творчестве великого украинского поэта и художника.
Как точно заметил историк Петр Кралюк,
«Украина долгое время находилась на границе христианской и исламской цивилизаций, а украинцы непосредственно контактировали с представителями мусульманских народов, прежде всего тюркоязычными. Указанная пограничность Украины между христианской и мусульманской цивилизациями не могла не найти отражения в творчестве Тараса Шевченко, поэзия которого достаточно точно передала мировосприятие, ментальность украинцев».
Александр Степанченко
