Заведующий отделом истории стран Азии и Африки Государственного учреждения «Институт всеобщей истории» Национальной академии наук Украины, кандидат исторический наук, доцент Вячеслав Александрович Швед в беседе с нашим корреспондентом вновь обратился к теме недавно завершившегося Второго Всемирного Конгресса крымских татар (ВККТ), его роли и значении как для самого крымскотатарского народа, так и для развития ситуации на оккупированном полуострове, поделился своим видением того, как решения этого конгресса корреспондируются с политикой Украины в отношении крымских татар и какое влияние эти решения окажут на дальнейшую судьбу этого народа — и, прежде всего, в вопросе борьбы за выход Крыма из зоны незаконной оккупации Российской Федерацией и возвращения его в Украину в рамках национально-территориальной автономии.
Обсуждая эту тему, в частности — говоря о том, насколько изменилось понимание в самой Украине к проблемам крымских татар — вплоть до осознания необходимости предоставления крымскотатарскому народу национально-территориальной автономии, Вячеслав Александрович рассказал и о своем видении того, почему стала возможной оккупация Крыма:
— Для нас очень важно с точки зрения принятых решений Второго Конгресса сопоставить их с изменившейся позицией Украины в отношении крымских татар. Ваш покорный слуга в свое время много лет, находясь на государственной службе (и, прежде всего — в аппарате национальной безопасности с 1995 года по начало двухтысячных годов), курировал крымскотатарский вопрос — занимался им непосредственно, поэтому имею определенное представление о том, что было сделано, чего сделано не было и какова, собственно говоря, была позиция украинского руководства тогдашнего.
Приходится слышать, что Украина не сделала для крымских татар ровным счетом ничего…
— Не совсем так. Хочу сказать — Украина сыграла очень серьезную позитивную роль в судьбе крымских татар. Во-первых, еще находясь в составе Советского Союза, с 1991 года руководство УССР фактически способствовало тому, что в Украину начали в массовом порядке прибывать крымские татары из Узбекистана, из других республик Центральной Азии, из России — десятки и десятки тысяч. Были предприняты серьезные меры по созданию минимальных, самых необходимых условий для обустройства и первичной адаптации крымских татар — хотя многие процессы в то время происходили стихийно: дело в том, что получилась определенная «накладка» — еще во времена Горбачева Политбюро ЦК КПСС в конце восьмидесятых годов согласилось с тем, что крымские татары должны возвращаться (на родину — ред.). Но была попытка — при сохранении тогда еще «руководящей роли КПСС» поставить этот процесс под свой партийный контроль с тем, чтобы это возвращение крымских татар проходило именно под контролем компартии и при этом ничего принципиально не изменялось.
То есть, чтобы возвращение крымскотатарского народа не стало использоваться в качестве свидетельства преступления коммунистической партии, объявившей целый народ предателем и депортировавшей его? Вернуть втихаря, уж простите за нелитературное выражение?
— Для этого в Крым были направлены десятки и десятки крымских татар — членов партии, они должны были «подготовить почву» для того, чтобы все происходило в нужном духе… Но безвременная кончина Советского Союза привела к тому, что эти планы потерпели крах, и все было пущено на самотек — большой поток крымских татар, десятки и десятки тысяч появились уже в начале девяностых годов на территории Крымского полуострова.
Мне представляется, что Леонид Макарович (Кравчук, первый президент Украины — ред.) сделал важный шаг, решив проблему въезда крымских татар, сняв определенные барьеры. Однако оставались нерешенными много проблем, связанные с тем, что крымских татар фактически не допускали на поселение на ЮБК, вместо этого старались их расселить в северных степных районах Крыма. Крымские татары вынуждены были селиться там, а потом всеми правдами и неправдами прорывались в те места, где, собственно, они и должны были жить — в те места, откуда их депортировали, откуда они и их предки родом, то есть — в свои родные места.
Потом второй этап — уже второго президента Украины, Леонида Даниловича Кучмы. В начале 1995 года в начале июня состоялись печально известные события в восточной части Крыма — Фактически началась открытая борьба нескольких мафиозных группировок и волей-неволей туда оказались втянутыми и крымские татары, даже несколько человек погибли. Произошли массовые волнения. И Леонид Данилович (Кучма- ред.) создал специальную группу для изучения комплекса вопросов, связанных с крымскими татарами. Её возглавил вице- президент Украины Василий Васильевич Дурдинец, ваш покорный слуга входил в эту группу и где-то в середине июля 1995 года группа во главе с Дурдинцом и мы изучали весь комплекс вопросов, связанных как с Крымским полуостровом, так и с крымскими татарами — и политические, и социально-экономические, и в результате в августе 1995-го года появились очень важные решения Кабинета Министров Украины и уже 14 ноября этого же года состоялось заседание Совета национальной безопасности, посвященное исключительно вопросам крымских татар. И эти решения практически заложили серьезную базу для продвижения по пути решения насущных социально-экономических, гуманитарных и политических проблем крымских татар.
Что же явилось камнем преткновения на этом пути?
— Есть одно серьезное «но». Чего никак не могла понять украинская власть — она никак не хотела признавать политических требований крымских татар. И как ни бились наиболее дальновидные чиновники в системе государственной власти, которые доказывали, что нужно решать эти проблемы, что это пойдет только на пользу Украине, что разрешение вопросов и проблем крымскотатарского народа только усилит позиции Украины в Крыму — это наталкивалось на полное непонимание и отторжение — речь шла о признании крымских татар коренным народом, речь шла о том, чтобы ввести Меджлис и Курултай в политико-правовое поле Украины. Вот здесь — камень преткновения.
А что, были реальные попытки легализовать Меджлис и Курултай?
— Например, по результатам заседания СНБУ от 14 ноября 1995 года была создана рабочая группа, в которую я входил, и мы изучали вопросы политико-правовые, прежде всего. И вы знаете, очень трудные были переговоры с руководством Меджлиса — мы встречались и с Мустафой-агой, и он собрал практически все руководство Меджлиса. Долго говорили, и мы тогда совместными усилиями выработали предложение о создании для начала совещательного органа при президенте Украины для решения насущных вопросов Крымских татар. Совещательного! И ввести руководство Меджлиса в этот орган — это на том момент фактически была единственная возможная форма легализации Меджлиса и официальное признание его роли в решении вопросов крымских татар. И несмотря на то, что лидеры крымских татар с этим согласились, тогдашний министр юстиции господин Головатый (который потом бил себя в грудь и менял свои позиции — впрочем, это ему не впервой) — так вот, Головатый наотрез отказался даже ставить эти вопросы на обсуждение, а представитель министерства юстиции в этой группе — когда мы подписывали протокол с нашим предложением, — вообще написал, что он не согласен с решениями и предложениями этой комиссии.
Что же заставило все же создать такой орган?
— В 1999 году, в преддверии печальной круглой даты — 55-й годовщины депортации возникла угроза неконтролируемых стихийных действий — крымские татары, недовольные отсутствием должного внимания и явных подвижек в решении своих проблем, собирались идти маршем протеста в десятки тысяч человек на Симферополь — то в этих условиях, надо отдать должное Леониду Даниловичу (Кучме — ред.) вспомнили о предложениях нашей группы и в срочном порядке был издан Указ Президента о создании такого органа — Совета представителей крымских татар при Президенте Украины…
Больше похоже на срочное тушение пожара — вместо планомерной работы по профилактике воспламенений…
— Ну, да — это был своего рода громоотвод, не больше.
Я все-таки вернусь к 1995 году, к господам Головатому и его коллеге из Минюста. Чем они аргументировали свое несогласие с предложениями, достигнутыми таким трудом?
— Тем, что у нас в Конституции подобный орган не предусмотрен и он никак не вписывается… На самом деле это было не более чем отговорками, демонстрировалось абсолютное откровенное нежелание понимать ситуацию… Непонимание — знаете — стена!
И мы сталкивались с непониманием даже в среде значительной части руководства страны, среди серьезных чиновников высокого ранга. Нагнетались какие-то страхи — а вот, может быть, крымские татары что-то там задумали, что-то там у них в головах, кто его знает, чем это может кончиться, если мы будем им потакать — и это при том, что руководители крымских татар говорили: «Поймите вы — мы делаем все для того, чтобы укрепить позиции Украины в Крыму, мы понимаем прекрасно проблемы Украины, и если вы не поддержите наши предложения — дальше будет хуже всем! Потому что неизбежно начнется радикализация, голову поднимут экстремисты различного рода — тогда мало не покажется всем!», — и они были абсолютно правы. Но вот, к сожалению, ситуация была такова.
В 1995 году, когда я входил в эту группу, мне было поручено встретиться с представителями аналитических структур крымского СБУ. Я приехал и когда зашел в холл управления СБУ в Симферополе — знаете, что мне прежде всего бросилось в глаза? На меня очень строго смотрит огромная голова незабвенного Феликса Эдмундовича Дзержинского. Вот такой огромный бюст у входа — это был уже июль 1995 года! Казалось бы… При всем при том, что когда-то в свое время Феликс Эдмундович был выдающимся революционером — но уже изменилась же ситуация качественно — и при чем тут Феликс Эдмундович в независимой Украине? Но это красноречиво показывало менталитет и настроения крымского СБУ. Еще один яркий пример: был создан филиал Национального института стратегических исследований, и директор этого филиала приезжал к нам, рассказывал о том, чем они занимаются — и в первую очередь, по его словам, он лично ищет «тайные схроны с оружием крымских татар в горах». Точка! На следующий год приезжаем — я спрашиваю: «Ну как, нашли?». — «Нет! Но ищем!». Вот это — уровень тогдашней «элиты» в Крыму, которая вроде бы служила Украине…
То, что произошло с Крымом — это настолько закономерно, настолько вытекало из всей этой близорукой позиции и Киева, действовавшего по принципу «авось, как-то само рассосется», к тому же руководство страны успокаивало то, что на полуострове стояли войска под руководством Кузьмука, черноморский флот Украины под командованием господина Ежеля — такой весь из себя украинец с тернопольщины… А мы все писали, предупреждали об угрозах, таящихся в присутствии российского черноморского флота в Крыму, о том, какая проводится серьезнейшая пропагандистская российская работа, как предпринимаются прямые попытки дестабилизации ситуации и что в конце концов возможен такой печальный итог… Это не принималось во внимание, и руководство Украины не было готово решать какие-либо серьезные вопросы, связанные с крымскими татарами и тем самым фактически ослаблялась украинская власть в Крыму. Потому что никто — я в этом был убежден, я это видел много лет, — никто действительно не хотел решать накопившиеся проблемы.
Вячеслав Александрович, несколько провокационный вопрос… Насколько соответствует истине мнение, что крымские татары были заинтересованы только в возвращении в Крым — а в какую страну или республику входит полуостров — для них, мол, дело десятое…
— Я долгое время наблюдал крымских татар, знал их позицию — крымские татары, как никто другой, как никакая другая крупная социальная группа на полуострове, были заинтересованы в успехах Украины в Крыму. Потому что они всеми фибрами (может, несколько патетически сказано) они ненавидели — нет, не русских, а страну, которая принесла им столько зла и горя. Россию — как Советский Союз вместе с Берией, и для них самым страшным сном было бы вернуться снова туда, — что, к сожалению, сейчас и произошло.
К сожалению, те из нас, кто работал в государственных структурах, связанных с Крымом, видел ситуацию и мог прогнозировать последствия бездеятельности власти, не смогли переубедить нашу верхушку в необходимости более серьезного подхода к роли и значении крымских татар.
А вот, говорят, Кучма пытался что-то делать…
— Леонид Данилович Кучма довольно эффективно использовал в качестве громоотвода Совет представителей крымских татар — Кучма приезжал в Крым, с помпой проходило совместное заседание Президента и Совета представителей, устраивалась показательная публичная порка — вызывались, например, министры, Кучма их распекал — и это давало ложное впечатление крымским татарам, что о них кто-то беспокоится, что ято-то пытается решаться. Как пришел Виктор Андреевич Ющенко — всё! Виктору Андреевичу страшно не понравилось то, что в документах Курултая было записано конечной целью обретение крымскотатарской автономии. И он приехал в Бахчисарай — буквально в первый год своего пребывания у власти и затребовал у руководства Меджлиса отменить, снять это положение. Они пытались его убедить, уговорить: «Виктор Андреевич, вы поймите, что это больше наша теоретическая цель, вопрос не сегодняшнего дня, мы прекрасно понимаем, что сейчас нельзя ни в коем случае ставить эту цель — она просто недосягаема, и сейчас никто не собирается ее претворять в жизнь… На этой почве даже возник у него конфликт с Рефатом Чубаровым, что привело к тому, что Чубаров утратил статус депутата Верховной Рады Украины, остался один Мустафа Джемилев. Ну, а когда пришел Виктор Федорович Янукович — то тут началось: во-первых, была мгновенно «зачищена» тогдашняя крымская элита (которая хотя бы понимала роль крымских татар) — например, один из таких ярких представителей, эпохи Леонила Даниловича — был такой представитель Украины в Крыму Василий Алексеевич Киселев — он потом стал одним из лидеров регионалов, был председателем крупного совхоза под Симферополем — вот он пытался как-то балансировать, находить контакты с руководством крымских татар, решать какие-то вопросы. И вот такие, как он были фактически устранены. Я уже не говорю о таких авторитетных людях, как Сергей Владимирович Куницын, премьер-министр Крыма — по-моему, самый толковый и самый проукраински настроенный — который, собственно, в первые дни после бегства Януковича был готов возглавить правительство Крыма и провел необходимую работу с депутатами Верховного Совета Крыма и более пятидесяти человек, необходимая часть, обещали ему поддержку — но на согласования и переговоры о квотах было потрачено, было утеряно бесценное время — счет шел уже не на дни, а на часы. Вежливые люди и зеленые человечки захватили Верховный Совет Крыма, фактически был произведен переворот, к власти пришли «сладкая парочка» Константинов и Аксенов и, как говорится, «процесс пошел»… А кто пришел в новую крымскую «власть»? Пришли такие, как Могилев и ему подобные, которые крымских татар открыто ненавидели.
Скажите, а на чем базировалась ненависть пророссийски настроенных власть имущих к крымским татарам? На ваш взгляд — что ее подпитывало, от чего она вообще возникла?
— Тут в какой-то мере иррациональное чувство. Русский шовинист — он ненавидит и крымских татар, и чеченцев, и представителей других национальностей… Во многом причина — в смешении чувства собственного превосходства с осознанием (или подозрением) своей ущербности. Знаете (я, к сожалению, забыл фамилию) один из представителей крымскотатарской общины в Москве недавно очень хорошо сказал: «Мы, крымские татары, во времена Крымского Ханства были свободными людьми. Мы не были рабами, мы не были крепостными. Вы же, россияне, не мыслите себя свободными — вы привыкли веками жить в крепостничестве, быть рабами и эта рабская психология захлестнула российское общество и сегодня». И это и выливается и в ненависть к другим народам, в ксенофобию, в попытки самоутвердиться за счет угнетения других, выдавливания других из среды обитания, захвата имущества других и так далее. Вы вспомните, как переселенцы из России без зазрения совести переселились в дома крымских татар — и когда крымские татары начали возвращаться — хотя крымские татары даже не ставили вопрос о возвращении отнятого у них жилья и имущества, но страх обывателей потерять не по совести им принадлежащее, опасения, что со стороны крымских татар могут возникнуть претензии порождал эту ненависть — ненависть бандита к жертве, ненависть к свидетелю собственной низости…
И они все делали и делают для того, чтобы с помощью грубых уловок и грубой силы дискредитировать и расколоть Меджлис, создать вместо Меджлиса какие-то свои, удобные и послушные структуры из крымских татар и через них, во-первых, изменить представительство крымских татар во властных структурах.
Практически, последние несколько лет шла планомерная работа — полновесная, полномасштабная — на отторжение Крыма. И одной из главных задач в этом была дискредитация Меджлиса и руководства крымских татар, поскольку существовало прекрасное понимание того, что крымские татары будут до конца стоять за Украину в самые решающие дни.
Так из-за чего же мы позволили оккупанту захватить Крым?
— Мы потеряли Крым из-за недооценки крымскотатарского вопроса, из-за недопонимания важности роли и значения крымских татар. И буквально в первые месяцы после оккупации Крыма позиция Президента Украины — Петра Порошенко — кардинально меняется. Во-первых, Петр Алексеевич сразу же встретился с лидерами такой всемирной организации, как «Исламская солидарность», приехал туда с одним из лидеров крымских татар — Мустафой-агой (Джемилев — ред.), и во время встречи был очень четко поставлен вопрос о том, что Крым во что бы то ни стало нужно вернуть и восстановить целиком и полностью права крымских татар. И за последний год позиция Украины очень серьезно углубилась. Руководство Украины — прежде всего — президента, и премьер-министра, и секретаря Совета национальной безопасности — практически всей сегодняшней элиты, всего руководства страны — осознало необходимость создания крымскотатарской национальной автономии. И, как мне представляется, вот здесь — в осознании этого очевидного положения — и лежит ключ к возвращению Крыма и обустройству Крыма в исторически новых условиях.
Вот что из себя представлял Крым последние 23 года — все время нахождения в качестве АРК в составе Украины? До 18 марта 2014 года? Формально это была территория с государственностью Украины. Но на самом деле там была фактически российская автономия. Особенно это имело место в последние годы — при Януковиче: откровенное подавление всего крымскотатарского — да и украинского, откровенное бравирование, выставление напоказ всего русского, фактический разгул черносотенных российских организаций — и никто на это не обращал внимание!
Помню, в первый раз после победы Януковича я в начале июня вместе с Исмаилом Кады и группой ученых, мы приехали в Крым — проводили Дни науки, — и что мне сразу бросилось в глаза: повсюду в Симферополе на машинах вот эти вот «колорады». Триколоры и «спасибо деду за победу» — то есть сразу же за несколько месяцев кардинально изменилась даже внешняя картина Симферополя — я уже не говорю о том, что началось потом. То есть, повторюсь — при Украине Крым представлял собой территориальную российскую автономию.
И вот скажите мне — предположим, вот сейчас Крым уходит из России и возвращается в состав Украины — в каком качестве — снова, как российская автономия фактически? Это снова будет питательной почвой для того, чтобы в очередной раз, рано или поздно, при очередном историческом цикле или возникновении благоприятной для них ситуации определенные силы в России вместе с местными крымскими «российскими патриотами» в кавычках снова не отбили Крым.
Каким же может быть (или должен быть), с Вашей точки зрения, Крым?
— Очевидно, что Крым должен стать крымскотатарской национально-территориальной автономией в составе Украины. Во-первых, тем самым будет наконец реализовано право автохтонного населения Крыма — крымских татар или кырымлы, для которых эта земля является родиной, которые родились тут, как этнос, сформировались и которые через все испытания тяжелейшие, через десятки лет, преодолевая нечеловеческое сопротивление, возвращаются на свою историческую родину.
Я знаком с таким замечательным человеком, как Ильми Умеров — он был вице-премьером правительства Крыма по гуманитарным вопросам, потом он долгие годы был главой Бахчисарайской РГА, в составе руководства Меджлиса (кстати, в его доме вышла первая крымскотатарская газета — вместе с Лилией Буджуровой они ее выпустили — если не ошибаюсь, газета «Авдет». Так вот его жена — прекрасная художница, написала картину — южнобережный крымский пейзаж и Ильми Умеров в 1995 году мне ее подарил. И всякий раз, когда я смотрю на эту картину, я чувствую, какой удивительной энергетикой она обладает и я понимаю, что создать такую картину с такой любовью к родине может только человек, который прирос плотью и кровью к этой земле, которая вошла в него вместе со столетиями истории своего народа, своих предков… Самый искусный художник, не чувствующий этого — он не сумеет передать всю любовь к этой земле, это сострадание и понимание… Для меня эта картина — это определенный такой ключ к пониманию того, как и почему крымские татары привязаны к этой земле, и почему они будут готовы за нее сражаться до тех пор, пока они не обретут полные права на свою историческую родину. И мне представляется, что перед Украиной сегодня во весь рост предстала задача фактически приступить к реализации этого положения — о крымскотатарской национально-территориальной автономии.
