Станислав Лем об Исламе, терроре и «цивилизационной» разнице
В 2016 году мир отмечает 95 лет со дня рождения известного польского писателя Станислава Лема. По этому случаю в моем родном городе Львове, в рамках ежегодного всеукраинского форума издателей, состоялся фестиваль «Город Лема». Это было невероятное действо – ученые, литературоведы и культурологи собрались вместе, чтобы поделиться собственным видением значимости этой неординарной личности.
Станислав Лем родился во Львове в 1921 году, в еврейской семье. Религия, однако, не имела в его жизни никакого значения вплоть до 1941 г., когда в первые дни немецкой оккупации он с семьей должен был быть отправлен в львовское гетто на верную смерть. К счастью, им удалось бежать, однако это событие оставило неизгладимый след в душе писателя.
В течение всей своей жизни С. Лем творил, в основном, в области научной фантастики, но не чурался написания литературно-критических трудов и прозы философской направленности. Лейтмотивом его творчества видится неизгладимая вера в науку и силу человеческого разума. Но в представлении С. Лема вера в Бога в данные «рамки» не укладывалась, посему эта тема не являлась важной для него. Так, в одном из интервью 2004 г. он, высказывая убежденность в отсутствии чего-либо «после смерти», откровенно признал, что на протяжении всей жизни «был неверующим и остался им». «Для меня католическая церковь – это то же самое, что ислам, а ислам – то же самое, что буддизм, а буддизм – то же самое, что шинто, - сказал писатель, - очевидно, людям необходимо такое верование, это прекрасно понятно, но мне лично – нет». Правда, в то же время С. Лем не исключил, что «в некоторой мере наши мировоззренческие понятия должны все-таки опираться на такие общие моральные и этические правила», в связи с чем он осознает необходимость религии. Но на озвученный им же самим вопрос: «Какая религия?», ответил: «Во всяком случае, не ислам», т. к. «он мне очень не нравится» и невозможно понять, «как можно в него переходить"[1].
Вполне вероятно, что приведенная цитата знаменитого писателя не привлекла бы нашего особого внимания, однако, спустя год после этих антимусульманских мыслей, С. Лем высказался несколько в ином разрезе. В частности, касаясь аспекта терроризма, «кровавые деяния которого мы наблюдаем сегодня», он подчеркнул, что террор «стоит не только на ногах ислама», ибо «религия – это просто прикрытие». В подтверждение сказанного, С. Лем привел факт обращения «несколько десятков имамов» к «своим единоверцам с просьбой перестать подкладывать бомбы – но их голос не был услышан». «Если бы ответственность за недавние взрывы несла исключительно 'Аль-Каида' и, более широко, ислам, – произнес тогда польский мыслитель, - то все было бы еще не так страшно». Однако, «ссылки на суры Корана, на основе которых делают вывод» о допустимости «рубить головы иноверцам, я воспринимаю как довольно натянутые».
Сложно сказать, изучал ли коранические аяты С. Лем, но он добавил, что «в священных писаниях, если читать их избирательно, можно найти аргументы в пользу самых разных тезисов». Более ранние «эпохи христианской цивилизации тоже не были совершенно невинными, у нас была инквизиция, процессы и сожжение ведьм, однако мы стали несколько более цивилизованными, а ислам как более молодая религия, еще не успел». Вслед за чем с сожалением резюмировал: «Мы, люди, ужасны; я говорю это с подлинным сожалением», ведь «публика жаждет кровопролития, иначе бы все так называемые гнусные таблоиды не были полны кровавых фотографий и не менее чудовищных текстов»[2].
Наверное, если даже мельком прочитать эти строки, вполне можно уловить, насколько в течение года в мировоззрении С. Лема произошли изменения – в ракурсе оценки происходящих в мире событий. Хотя вряд ли нужно удивляться этому, так как, будучи интеллектуалом, он пытался окунуться в подводные течения потрясающих планету коллизий (как и всегда желал докапываться до потаенных мыслей своих литературных героев). Очевидно, он не просто философски рассуждал о «бренности жизни», но и постарался хоть краешком глаза заглянуть в религиозные тексты.
Но, в любом случае, Лем фактически противопоставил Ислам Христианству в контексте меньшей, если можно так выразиться, цивилизованности. Не будем вдаваться в дискуссию по этому вопросу с Лемом, а лишь обратим внимание, что практически все учебники по философии утверждают о наличии различных цивилизаций. Например, о украинцах очень часто говорят, что мы находимся на стыке Западной и Восточной цивилизаций. Следовательно, цивилизации просто-напросто разнятся, поэтому та же Восточная цивилизация, важнейшей составляющей которой является Ислам, по сути своей не может считаться «слабее» или менее развитой, нежели Западная. Она лишь – другая, но не хуже, и не лучше.
«Цивилизованность» Ислама глазами ряда европейских ученых
Еще в конце XIX в., за сто лет до С. Лема, знаменитый востоковед и первый украинский исламовед Агатангел Крымский в своем труде «Ислам и его будущность» предложил использовать понятие «мусульманская цивилизация», прогнозируя ее развитие и популярность в будущем. К концепту «цивилизация» обращается и известный бельгийско-американский историк ХХ в., экс-профессор Гарвардского университета, основатель дисциплины «история науки» Джордж Сартон. В своей работе «Жизнь науки. Эссе по истории цивилизации» он пишет об очень высоком уровне арабской цивилизации, и ее огромном значении для других народов: «Вплоть до XII в. арабский язык» являлся «филосoфским и научным языком иудеев», в связи с чем "величайший еврейский трактат Средневековья был изложен Маймонидом на арабском". Мало того, «еврейская грамматика была составлена на арабском языке, а не на иврите». Тем самым, «средневековые евреи оказались настолько глубоко арабизированы, что нуждались в арабской помощи для научного изучения их собственного священного языка». Поэтому можно сказать, что "грамматика языка иврит на самом деле родилась в арабской колыбели"[3].
О влиянии Ислама на развитие христианской Европы говорит и французский историк, специалист в области еврейской истории и истории антисемитизма, один из основателей «Центра современной еврейской документации» Леон Поляков. По его словам, «истинное значение исламизации Испании начинает осознаваться в полной мере только в наши дни», на основе понимания решающей роли «испано-мавританской культуры в формировании философии, науки, поэзии и всей культуры христианской Европы». Ее влияние «достигало вершин средневековой мысли, вплоть до «Суммы теологии» Фомы Аквинского и «Божественной комедии» Данте».
Что касается «самой Испании, ее историки и мыслители еще не завершили составление списка всего того, чем национальный характер этой страны и ее гений обязаны мусульманскому прошлому». Это наследие «продолжает жить: достаточно вспомнить об испанской архитектуре или о традиционном затворничестве испанских женщин. Столь эмоциональное и столь типично испанское восклицание "Оле!" является всего лишь транслитерацией слова Аллах». Оказавшись «на перекрестке цивилизаций, Кордова представляла тогда мозаику рас, религий и языков», а арабский язык «был языком учености и администрации, в то время как романские диалекты оставались разговорным языком большинства населения». Христиане, «находившиеся под мусульманским господством», были «полностью включены в эту процветающую цивилизацию»[4].
Данный исторический прецедент несет совершенно неспонтанный характер, так как согласно Л. Полякову, авторитетнейшему специалисту в области антисемитизма, Ислам, прежде всего, «религия терпимости» и «нет ничего более фальшивого, чем рассматривать ее, в соответствии с весьма распространенным подходом, как уничтожающую любое сопротивление огнем и мечом». Ислам, продолжает Л. Поляков, это религия, «соответствующая человеческим меркам, понимающая возможности человека и его слабости".
Похожие взгляды на Ислам и Коран сформировались и у одного из самых популярных писателей начала ХХІ века Пауло Коэльо. Отмечая, что знаменитый роман «Алхимик» он написал «на основе своих исследований» Корана и религиозной литературы, бразильский писатель призвал «западных ученых и элиту изучать Коран, идеологическое наследие мусульман», что поспособствует «устранению противоречий между Западом и Востоком»[5]. П. Коэльо открыто признает и тот факт, что вдохновляется учением Ислама, а в коранических откровениях его привлекли такие моменты, как поклонение Богу, уважение всех пророков и стремление к хорошей жизни для всех людей.
Наверняка, если быть внимательными к озвучиваемым мыслям европейских писателей, философов, историков, то вполне можно задуматься, насколько соответствуют истине навязываемые нам СМИ антиисламские стереотипы. Согласимся, наше общество неимоверно доверчиво к тиражируемой электронными и печатными ресурсами информации, в особенности, в конфессиональном ракурсе. Но почему на этой ниве не прислушаться к сказанному Папой римским Франциском? Буквально несколько дней назад, во время служения мессы в Католическом храме столицы Азербайджана – Баку – глава Римско-Католической церкви подчеркнул, что «национальная или идеологическая принадлежность, равно как и всякий подлинный религиозный путь, не могут не исключать поступки и идеи, делающие собственные убеждения орудием своих интересов, своей самоидентификации и использующие имя Бога для оправдания произвола и господства»[6].
Говоря иными словами, Папа продекларировал несоответствие истине тезиса о присущности той или иной религии агрессии.
Другое дело, насколько сами люди в общей массе желают не видеть врагов в тех, кто не во всем схож с ними? Да и хотят ли, пусть даже отчасти, прислушаться к мировым авторитетам?
