В исследовании путем социального эксперимента выясняются особенности отношения жителей Киева к мусульманскому сообществу. Целью эксперимента являются исследование относительного уровня исламофобии среди различных социальных, вековых, религиозных категорий населения, а также изучение форм проявления исламофобии.
Роль предыдущих устойчивых связей по отношению к мусульманам
Следующий аспект, который мы пытались исследовать в ходе эксперимента, это роль предыдущих устойчивых связей в отношении с мусульманами. Была предложена гипотеза, согласно которой наличие предыдущего опыта общения с мусульманским сообществом способствует снижению уровня исламофобии. Более того, этот опыт должен быть не случайным и кратковременным, как, например, случайные встречи с мусульманами на улице или на рынке, но именно устойчивые социальные отношения, такие как, скажем, наличие родственных связей, совместная работа, долговременное пребывание в мусульманской стране.
Уже упомянутая нами глобализация тоже непременно влияет на распространение социальных связей между украинцами и представителями других стран. За счет все большей открытости мира люди имеют возможность ближе знакомиться с другими культурами, вступать в торговые, социальные и прочие отношения с ними, и за счет этих и некоторых других факторов «создание дистанции, безразличие и откровенные антагонизмы между противоположными социальными группами, изменяются коммуникацией, диалогом и нахождением общей почвы между такими группами »[1].
Если говорить о ситуации в Киеве, то в ходе исследования примерно 10% всех содержательных развернутых ответов на вопросы исследователей касались наличия у респондентов предыдущего опыта общения с мусульманами. Так, мужчина, 39 лет сказал, что у него нет причины для страха перед мусульманами, поскольку он «три года в Таджикистане воевал». Молодая 23-летняя женщина на вопрос о ее отношении к «мусульманке» сказала, что «она [мусульманка] тоже человек. Пусть ходит, у нас родственники из Грузии и Таджикистана на рынке». Таким образом, демонстрируя нейтральное отношение к мусульманки, респондентки получила 0 баллов по разработанной нами шкале оценивания. Другая женщина, 50 лет, отметила, что у нее «хорошие знакомые азербайджанцы», у нее «нет расовой дискриминации», и она смотрела на мусульманку «исключительно из любопытства». Мы оценили уровень ксенофобии этой женщины как «-2» (откровенная заинтересованность особью).
Поскольку к непосредственным целям нашего исследования не принадлежало выявления количества устойчивых социальных связей между киевлянами и мусульманами, мы не получили достаточного количества интервью, которые бы полностью подтверждали нашу гипотезу. Несмотря на это, имеющиеся в нашей базе высказывания жителей Киева во время интервью свидетельствуют, что уровень их отношения зависит от предыдущего опыта общения с мусульманами, и именно наличие длительного, а не моментного контакта с мусульманами положительно влияет на уменьшение уровня ксенофобии по отношению к мусульманам.
Отношение представителей других конфессий к «мусульманке» на территории соответствующих храмов
В данном поле исследования мы пытались выяснить отношение представителей крупнейших конфессий в Украине к «мусульманке». Несмотря на большое количество различных конфессий в Украине, наше государство можно назвать христианским, а точнее православным, поскольку по состоянию на 1 января 2009 года в Украине официально зарегистрировано 51,6% (более 17 тыс.) православных прихожан от числа всех религиозных организаций[2]. Поэтому свое внимание мы сосредоточили на православных конфессиях.
Для начала предлагаем рассмотреть некоторые материалы о той ситуации, которая происходит сейчас в процессе международного межконфессионального диалога и непосредственно в Украине, чтобы стало понятно, почему нас интересует рассмотрение исламофобии в таком ракурсе, и объяснить логику выдвижение нашей гипотезы. Начнем с письма мусульман к христианам[3], написанного Мухаммадом Саммаком (генеральный секретарь Национального Совета для исламско-христианского диалога). По словам автора, треть мусульман живет в немусульманских странах, поэтому часто они чувствуют враждебное отношение к себе. Они предлагают одну инициативу, которая должна стать отправной точкой в установлении отношений между христианами и мусульманами. Эта доктрина должна базироваться на единстве трех принципов - взаимная толерантность, общая вера и принцип любви. Соответственно, образ ислама изменится в глазах немусульманского мира, поскольку «отделится религия от политики», подчеркнется сходство ценностей христианства и ислама (здесь упомянуто II Ватиканский Собор, где была высказана позиция католической церкви в отношении мусульман и ислама (1962-65 гг. III раздел «Nostra aetate» - декларация Собора «Об отношении Церкви к нехристианским религиям» начинается словами: «Церковь также с уважением относится к мусульманам, которые веруют в Единого Бога Живого и Сущего, милосердного и всемогущего, Творца неба и земли, который обращался к людям»). Таким образом мусульмане выражают свое отношение к христианам - основываясь на принципе любви. Эти вопросы обсуждались на христианско-мусульманской встрече в Ватикане (ноябрь 2008)[4].
Если говорить об Украине, то можно утверждать, что украинские мусульмане проявляют достаточно высокий уровень заинтересованности в международном диалоге. Согласно данным социологического опроса "Мусульмане в украинском обществе" (руководитель проекта М. Кирюшко), проведенного в 2004 г. Ассоциацией общественных организаций "Арраид", 62,5% опрошенных мусульман считают необходимым вести диалог с христианами. 54,02% опрошенных мусульман уважают христиан, 5,75% - очень уважают. Равнодушных к христианам оказалось 26,77% респондентов, осуждают христиан 5,79% из них, а 1,28% относятся резко отрицательно[5].
Предлагаем другой источник, который апеллирует в основном к проблеме, которая возникает в связи с освещением религиозных вопросов в СМИ. В ХХI веке этноконфессиональные проблемы стали одними из наиболее актуальных для социума. Если брать непосредственый пример Украины, то постоянное противостояние Киевского и Московского патриархатов Православной церкви в Украине, конфликты с мусульманскими и иудейскими общинами, эксцессы с греко-католиками, скандалы, вызванные самим фактом существования неорелигиозных организаций, а иногда и асоциальным поведением некоторых их членов, и другие многочисленные проблемы становятся достоянием масс-медиа, а, следовательно, общественности. Несомненно, это вызывает определенные общественные настроения, которые и влияют на формирование общественного мнения и на отношение к нации и народам (в данном случае нас интересует отношение к тем, кто исповедует ценности ислама)[6].
Теперь перейдем непосредственно к главной гипотезе, которую мы высказали: православные киевского патриархата проявят более дружелюбное отношение, чем православные Московского патриархата. Формулировка гипотезы строилось на аналогии, проведенной до предварительного опыта страны (например, приезд Иоанна Павла II в Украину в 2001 году) и личного опыта по отношению двух православных патриархатов к представителю католической церкви. Предварительный личный опыт показывает, что представители московского патриархата проявляют более враждебное отношение к католикам, чем представители киевского патриархата, особенно на территории соответствующих храмов. Когда говорим об этом в масштабах страны, то показательным является тот самый случай, когда на пятилетнюю годовщину приезда Папы, на празднование были приглашены представители только УПЦ (КП), где и произошло своеобразное примирение (представители московского патриархата и русской православной церкви относились к этому резко отрицательно). Поэтому интересно было бы выяснить, имеет ли место это явление, существует ли такая разница в отношении к представителям мусульманского сообщества со стороны двух православных патриархатов.
По этой тематике в обзоре литературы предлагаем статью Л. Филипович «Традиция восточного христианства в отношении межрелигиозного диалога», в которой автор утверждает, что реально заинтересованного межконфессионального диалога с участием православных и представителей других неправославных конфессий не происходит. «...Православные церкви заняты своими внутренними проблемами. Чем более отдаленны по происхождению, по вероучению и по обрядам от православия чужие традиции, тем более позитивные (равнодушно-нейтральные) отношения у православных с ними»[7]. По словам автора, Украинская Православная Церковь Московского Патриархата (УПЦ МП) в Украине имеет контакты лишь с признанными религиями (иудеями, буддистами, мусульманами) и каноническими церквами (лютеранами, католиками). Общение православных с неправославными чаще всего происходит по инициативе государства или в рамках официальных структур (Всеукраинский Совет Церквей и религиозных организаций). Спокойнее православные Московского патриархата относятся к иудеям и мусульманам, поскольку признают, что эти религии исторически укоренились для определенной части граждан Украины. Что касается позиции других православных церквей к нехристианам, то УПЦ КП и УАПЦ не проявляют собственной инициативы для поддержки хоть каких-то отношений с ними. Если изредка они и встречаются, то лишь во время их присутствия на общегосударственных мероприятиях, куда для представительства приглашают различные религии, которые имеют свои всеукраинские центры в стране. Дело в том, УПЦ (КП) и УАПЦ не допускаются к этому диалогу как непризнанные Вселенским православием церкви, а потому официально не приглашаются к общению на уровне иностранного и иноверного представительства (получается, что Украина в международном межрелигиозном диалоге не представлена как страна одной из крупнейших православных общин в мире).
Но когда мы говорим об отношении к мусульманам, то, очевидно, речь идет об «официальных позициях» церквей относительно межконфессионального диалога, поскольку, как показывает практика, реальные отношения представителями этих конфессий иные. И это доказывает факт противостояния между УПЦ (МП) и Духовным Управлением мусульман Крыма, когда возвращались депортированные сталинским режимом татары-мусульмане. Автор говорит, что «...там, где появляется хоть какое-то противостояние или конкуренция с православными церковными устремлениями, создается напряжение в отношениях с другими религиями. Так, с Духовным Управлением мусульман Украины, которое объединяет не коренное, а преимущественно эмигрантское мусульманское население Украины, проблем не существует»[8].
Обобщая вышесказанное, видим, что Православная церковь православного патриархата изображена как более пассивная (поскольку нет реальных условий для развития межконфессионального диалога), а вот Православная церковь Московского патриархата, несмотря на официальное признание и поддержание контакта с другими конфессиями (католиками и мусульманами в рассмотренных случаях), в действительности проявляет свою агрессию по отношению к представителям этих конфессий. Такая двоякая позиция и стала главной мотивацией сформулировать нашу гипотезу. И в данном случае нас интересует позиция не только обывателей и представителей определенных санов церквей, но и самих прихожан (практикующих верующих). Для этого мы выбрали два крупнейших храма, представляющие отдельный патриархат - Михайловский собор и Киево-Печерскую Лавру. Благодаря их посещениям мы постараемся получить данные одновременно и от обывателей, и от практикующих верующих, которые пришли в храм помолиться. Конечно, наша «мусульманка» была одета во все тот же черный мусульманский костюм, как и в других случаях експеримента.
Исходя из того, что временные ресурсы позволили нам сделать лишь один визит в каждый из храмов, и мы не можем говорить о высокой точности результатов, поскольку количество обывателей или прихожан зависели от ситуации и, в конце-концов, от очевидного факта - того, что Лавра (физически и по количеству прихожан и настоятелей церкви) больше, чем Михайловский Собор. Так мы имели одно интервью с монахом в Михайловском Соборе и два интервью с монахами в Лавре. Если сравнивать интервью в двух храмах, то в случае Михайловского собора оно было абсолютно беспристрастным (даже по отношению кинтервьюеру!), в двух других случаях в Лавре - видим неоднозначную ситуацию, поскольку в первом интервью монах отказался что-либо комментировать и не проявил особого радушия к интервьюеру, а через несколько минут сам подошел и коротко сказал «А вообще-то это очень хорошо, что другие конфесии посещают Лавру». Второе интервью было с младшим по возрасту монахом (возможно, возраст сыграл свою роль), в ходе которого не выявились какие-то проявления ксенофобского отношения, однако следует отметить, что, как и в предыдущий раз, монах с подозрением отнесся к интервьюеру.
Если анализировать реакцию самих прихожан, то здесь тоже трудно сделать однозначные выводы. Однако мы считаем, что показательным является тот факт, что по условной рабочей шкале, среди оценок реакций респондентов на территории Михайловского собора отсутствует цифра, превышающая «0» (нейтральное отношение), более того присутствуют цифры «-2» (отрицательный показатель исламофобии), что свидетельствует об очень позитивном отношении к «мусульманке» в отличие от Лавры, где в таком случае преобладает показатель «0» и «-1», и нет ни одного ответа, который оценивался бы в «-2». Встречались ответы, заслуживающие «1». И это с учетом того, что количество респондентов при визитах в храмы было разным - в Михайловском соборе очевидно меньше.
Интересным был эпизод, когда женщина на территории Лавры после того, когда увидела мусульманку, начала креститься (не можем быть уверены, что это была просто часть ее молитвы), но ее следующий не очень радушный ответ навевает на сомнения, что это была именно реакция на «мусульманку». И вторым довольно показательным примером может служить во дворе Михайловского собора, когда абсолютно имело место положительное (даже захватывающее!) отношение женщины к «мусульманке»: она поддержала диалог, заинтересовалась, да еще и сделала несколько комплиментов.
Если сделать некоторые обобщения, то видим, что наша гипотеза о том, что представители церкви Киевского патриархата будут относиться к «мусульманке» более позитивно, чем представители Московского, в некоторой степени подтверждается. Конечно, важно сделать оговорку, что мы не увидели действительно резкой враждебной и кардинально разной реакции между визитами в храмы этих патриархатов (это больше справедливо по отношению к прихожанам), однако явное более дружелюбное отношение православных Киевского патриархата (а, особенно, когда мы говорим о настоятелях церквей) дает нам основания утверждать, что наша гипотеза нашла свое подтверждение.
Выводы
Итак, целью проведения нашего эксперимента было исследование относительного уровня ксенофобии среди различных социальных, возрастных и религиозных категорий населения, а также исследования формы исламофобских настроений среди жителей города Киева. Суть эксперимента заключалась в том, чтобы отследить реакцию людей на представительницу мусульманского сообщества в условиях «здесь и сейчас» в разных местах города Киева и при разных обстоятельствах.
Как уже отмечалось, наше исследование было условно разделено на отдельные поля, в пределах которых мы выдвигали более конкретные гипотезы.
Что касается гендерного аспекта, то здесь следует отметить, что внимание, которое обращали прохожие (на вербальном или невербальном уровне) на мусульманку было действительно разным. Во-первых, исходя из заметок експериментатора, больше внимания, даже в форме взглядов (независимо доброжелательные они или недоброжелательные) уделяли мужчины - часто это было похоже на разглядывание куклы в витрине магазина (когда «мусульманка» просто стояла, прохожие часто останавливались посмотреть). Мужчины, однако, при выражении своих эмоций ведут себя более агресивно, чем женщины.
Подробнее вопрос восприятия внешности мы рассматривали в другом аспекте, в результате чего выяснилось, что восприятие вида «мусульманки» вызывает впечатление экзотичности среди киевлян. Отвращение к внешности «мусульманки» присуще больше представителям мужского пола. Стоит отметить, что даже когда респонденты отвечали на вопросы фразами «нам нравится культурное многообразие, мы ее не боимся», часто добавлялось «Да не террористка она. Хрупкая такая», то есть можно делать вывод, что где-то на подсознательном уровне «мусульманка» в такой одежде вызывает мысли о терроризме - в отрицательных или положительных ответах респондентов прослеживается тенденция к сравнению мусульманки с террористкой, хотя ни в одном вопросе этот термин не упоминался.
На вопрос «Был ли у вас страх?» большинство отвечали «нет», однако среди мужчин показательными были ответы «А мы чё, не мужики?», то есть возникает вопрос - это «защитная реакция» на некоторый страх, проявление исламофобии или вообще вопрос кризиса маскулинности? Думаем, что в дальнейшем актуально было бы развивать исследования в этом направлении для получения более однозначных ответов. Также выяснилось, что несмотря на то, что женская одежда напоминала о терроризме, многие респонденты (преимущественно мужчины) отвечали «Девушки есть девушки. Нервирует когда тут мужики ходят». То есть можем делать вывод, что на самом деле такое явление как исламофобия направлено на представителей мужского пола.
Касательно вопроса отношения двух патриархатов православной церкви, то можем сказать, что наша гипотеза о более враждебном отношении со стороны представителей православной церкви Московского патриархата, нашла (хотя и не однозначное) свое подтверждение. Однако мы считаем, что в дальнейшем было бы полезно рассматривать вопросы исследования реального межконфессионального диалога между представителями не только православных патриархатов и мусульман, но и между представителями разных конфессий. Одним из оснований в поддержку идеи проведения дальнейшего исследования стало общение нашей интервьюерки с представителем еврейского сообщества при непосредственном участии мусульманки в синагоге (ее представили как человека, который не понимает русского и общается только на английском - некое театральное действо). Однако полученная информация не может быть привлечена к этому исследованию, поскольку она не отражает формат «реального времени»: мы имели возможность поговорить только с одним человеком, который четко утвердительно сказал, что выражает мнение всего еврейского сообщества. Мы не получили реальной, настоящей реакции людей. Именно поэтому данная информация не может быть присоединена к нашему исследованию, однако мы хотим подчеркнуть актуальность дальнейших исследований мусульманско-еврейского диалога.
Касательно вопроса влияния предыдущих устойчивых связей на проявления исламофобии, то исходя из данных, полученных в ходе нашего эксперимента, то это однозначное «да», то есть наша гипотеза подтверждается.
Также мы расматривали гипотезу о том, что финансовая мотивация преобладает над ксенофобскими чувствами, если в особи другого видят потенциального клиента, который может принести выгоду. Это абсолютно не свидетельствует о том, что финансовая мотивация снижает уровень исламофобии, однако частые высказывания типа «рынок - это нейтральная территория» говорят о том, что даже некоторая боязнь или отвращение к человеку с отличающейся внешностью не препятствует получению прибыли от этого человека. Так характерным примером было высказывание «Сначала страх был, ведь она может отпугнуть клиентов, однако она тоже покупатель и может принести мне прибыль.»
Также мы хотели бы сказать несколько слов о данных, которые мы не смогли внести в наше исследования в виду того, что они не могут опровергнуть или подтвердить определенную гипотезу, поскольку условная «выборка» среди этих представителей была абсолютно не репрезентативной. Речь идет в первую очередь о представителях субкультур. Мы имели возможность побывать в «живом контакте» с такими группами, однако этого недостаточно для того, чтобы генерализировать данные на конкретные субкультуры. Нашей целью не было выяснение отношения представителей субкультур (поскольку это требует больших временных ресурсов), поэтому в нашей выборке не представлено большое их разнообразие, в наличии есть лишь спонтанные интервью со случайными представителями. Наиболее распространенными среди них были металлисты (по крайней мере так мы их идентифицировали по типажу). И, хотим сказать, что в начале, когда мы только попали в их среду, у нас было преубеждение, будто реакция в большинстве случаев будет однозначной - «терористка». Такие ситуации были, однако следует отметить, что это отнюдь не большинство, а, собственно говоря, в подавляющем количестве случаев представители субкультур с радушием указывали дорогу как дойти до метро. Поэтому дальнейшие исследования в этом направлении были бы очень интересными и актуальными.
В общем хотим сказать, что проведение этого эксперимента было действительно интересным, и указало на перспективные поля для исследования, поскольку гораздо более полезным и, по нашему мнению, объективным является получение данных при условии непосредственного участия в процессе межконфессиональной коммуникации, а не в качестве постороннего наблюдателя.
Список используемой и цитируемой литературы
- Alterman, John. Free Markets, Free Muslims. // Foreign Affairs, November/December 2009. - http://www.foreignaffairs.com/articles/65497/jon-b-alterman/free-markets-free-muslims
- Barazangi N. H. Arab Muslim identity transmission: Parents and youth, Arab Studies Quarterly Vol. 11 Nos. 2 & 3, 1989.
- Brooks G. Nine Parts of Desire: The hidden world of Islamic women, New York: Bantam Books. 1995. р.42
- Chris, Allen. Communities under pressure. From Race to Religion: the New Face of Discrimination. London: Zed Books.
- Earp Jeremy, Katz Jackson. Tough Guise: Violence, Media & the Crisis in Masculinity. – MEF, Challenging Media, 1999.
- Eltantawy N. Gender Misrepresentation, Islamophobia & the Western Press: Hypersexuality, Harems & Sex Slaves. – NCA, 2008 Convention.
- Haifaa Jawad. Muslim Women: Some Western Fictions. Іn: Muslim women in the United Kingdom and beyond, 2005.
- Ignatieff, M. The Warrior’s Honour: Ethnic War and Modern Conscience. New York: Metropolitan Books, 1998.
- International: When town halls turn to Mecca; Muslims and city politics. The Economist. London: Dec 6, 2008. Volume 389, Iss. 8609.
- Irene Donohoue Clyn. Muslim Women: Some Western Fictions. Іn: Muslim women in the United Kingdom and beyond, 2005.
- Islamophobia Watch. Documenting the war against Islam. - http://www.islamophobia-watch.com/islamophobia-a-definition/
- L. Fatemeh Fakhraie. Effects of Socioeconomic Status on Hijab Style Preferences in Urban Iranian Women. A thesis submitted to Oregon State University, 2008.
- McGhee Derek. Intolerant Britain? Hate, Citizenship and Difference. Open University Press, New York, 2005.
- Muslims in Britain. Race, place and identities. Ed. by P. Hopkins and R. Gale. Edinburgh University Press, 2009.
- Nasr Vali. Forces of Fortune: The Rise of the New Muslim Middle Class and What It Will Mean for Our World. - Free Press, 2009. – 320 p.
- Nurah Tape. Islamophobia, gender discrimination and the media. – 2002 Іslamic human right commission.
- Sammak Muhhamad. The muslim letter to the Christian Religious Authorities. An introduction // Theological Review XXX, 2009.
- The Runnymede Trust. Islamophobia: A Challenge for Us All. – Online report 1997, Summary. - http://www.runnymedetrust.org/uploads/publications/pdfs/islamophobia.pdf
- Underhill, William. Why fears of a muslim takeover are all wrong. – Neewsweek, July 11, 2009.
- Zarembka Paul. The hidden history of 09-11-2001.Islamophobia and the «war on terror: the continuing pretext for U.S. imperial conquest».
- Бойко А.А. «Характер висвітлення етнорелігійної проблематики у мас-медіа України» journlib.univ.kiev.ua/index.php?act=article&article=1968-
- Гімадутін І. Iнший погляд на події в Криму. - «День» щоденна всеукраїнська газета, 7 листопада 2009, № 202.
- Глод Оксана. Антиімміграційний рух як радикальна відповідь на сучасні виклики країнам Західної Європию - http://natoua.org/news.php?nid=35.
- Дутчак О. За кулісами арабського дива: суміш фантазії Діснея і улюбленого архітектора Гітлера. // Громадський портал ZA.UA – 26 жовтня, 2009. - Кирюшко М.І. Центр інформації та документації кримських татар. «Діалог християн і мусульман: концептуальні підходи», http://www.cidct.org.ua/uk/publications/Panchuk/14.html
- Ліхачов В. Ксенофобия в Украине: текущая ситуация и тенденции. - «Форум націй», Газета Конгресу національних громад України. – Лютий, 2008. - № 69. - http://forumn.kiev.ua/2008-02-69/69-09.htm
- Мусульмани України рішуче засудили нещодавні теракти», 29.07.2005, http://risu.org.ua/ukr/news/article;6432/
- УНІАН-права людини. В Україні зменшується кількість православних парафій. - 11.02.2009 - http://human-rights.unian.net/ukr/detail/189632
- Филиппович Л. «Традиція східного християнства у відношенні до міжрелігійного діалогу», http://risu.org.ua/ukr/study/research_conference/fylypovych_eastern_chri...
Щука Р. Європейська ісламофобія. – Дзеркало тижня, № 22 (701) 14 — 20 червня 2008. - http://www.dt.ua/3000/3050/63200/
[1] McGhee Derek. Intolerant Britain? Hate, Citizenship and Difference. Open University Press, New York, 2005, р.11.
[2] УНІАН-права людини. В Україні зменшується кількість православних парафій. - 11.02.2009 - http://human-rights.unian.net/ukr/detail/189632
[3] Sammak Muhammad. The muslim letter to the Christian Religious Authorities. – Theological Review XXX, 2009, pp.44-49.
[4] Там же.
[5] Кирюшко М.І. Центр інформації та документації кримських татар. «Діалог християн і мусульман: концептуальні підходи», http://www.cidct.org.ua/uk/publications/Panchuk/14.html
[6] Бойко А.А. «Характер висвітлення етнорелігійної проблематики у мас-медіа України» journlib.univ.kiev.ua/index.php?act=article&article=1968-
[7] Филиппович Л. «Традиція східного християнства у відношенні до міжрелігійного діалогу», http://risu.org.ua/ukr/study/research_conference/fylypovych_eastern_christianity/
[8] Там же.
