В течение последней недели общая тональность материалов в СМИ на тему европейского кризиса беженцев несколько изменилась по сравнению с той, которую ваш автор изобразил в предыдущем материале. Стало больше взвешенности и меньше категоричности. Появилось немало материалов, которые нашествие беженцев связывают с войной в Сирии, а самих их четко определяют как сирийцев, а не расплывчатых «мусульман», «арабов» или«выходцев с Ближнего Востока». В конце концов, само слово «беженцы» стало так же распространенным, как и слово «мигранты».
Впрочем, к победе толерантности еще очень далеко — так же, как и в самом деле полного освещения проблемы.
Прежде чем говорить дальше, замечу: проблема нетолерантного отношения к беженцам существует и к западу от Украины, и не только среди наших непосредственных соседей. Дело только в ее масштабах и в пределах допустимого, общественно приемлемого.
Свидетельством этого является публикация журналом «Шарли Ебдо» двух карикатур на тему гибели сирийского мальчика. Эти карикатуры стали предметом оживленных споров в украинском обществе, и этот спор свидетельствует о непонимании многими украинцами европейских реалий, о экстраполировании ними на всю Европу наших родных стереотипов, нашей нетерпимости и превосходства касательно инородцев и иноверцев. (MediaSapiens публиковал статью юриста Романа Головенко, в которой он анализирует юридический и нравственный аспекты карикатур).
Ведь в других условиях не могло возникнуть самой дискуссии: кого и что высмеивают те карикатуры. Потому что смеяться над человеческими трагедиями, тем более в респектабельных изданиях, для европейцев совершенно недопустимо: любая попытка насмешки над трагедией сразу лишила бы издание респектабельности и, соответственно, читателей и покупателей. Смеяться над этническим происхождением или вероисповеданием человека — это в «старой Европе» тоже строгое табу, то, чего нельзя делать ни в коем случае. Резонансные карикатуры «Шарли Ебдо», на которых были изображены пророк Мухаммад или Иисус Христос, высмеивали НЕ ислам или христианство, не мусульман или христиан, а религиозных фанатиков и их фарисейство, несоответствие их поведения догмам, на которые они сами ссылаются и выполнения которых требуют от других. У нас же многие считают «Шарли Ебдо»рупором исламоненавистников и «борцов за чистоту расы». Ведь именно так можно было понять редакционную политику журнала из материалов украинских СМИ о нем.
Так было и здесь: карикатуры высмеивали НЕ беженцев, а тщеславие Европы и ее закрытость для «посторонних», ее недоступность. И для каждого европейца это было понятно с самого начала, не вызывало никаких сомнений и разночтений. Дискуссия в той же Франции возникла по другому вопросу: можно ли было высмеивать тщеславие и недоступность с помощью именно таких образов и художественных приемов?
По моему мнению, карикатуры были жестокими, но не более жестокими, чем фотография, которая облетела мир. Чем любые фотографии с мест трагедий. И в данном случае эта жестокость была оправданной, поскольку действовала шоковым образом. Ведь именно такой в данном случае была правда, без смягчений и украшательств.
А у нас в итоге возникла парадоксальная ситуация. Общество, которое в значительной степени очень нетолерантно относится к беженцам в Европу из Ближнего Востока, так же очень нетолерантно отнеслось к тому, что посчитало чужой нетерпимостью к тем же беженцам. Боюсь, без консилиума социальных психологов этого не объяснить.
Как бы там ни было, а отрицать никто не будет: украинское общество не является образцово толерантным. А еще никто не будет отрицать: в данном случае, в отношении к кризису беженцев, большая доля вины за эту нетерпимость лежит на СМИ.
Прежде всего, это касается открытого тиражирования нетолерантности — возможно, иногда и не осознаваемой. Распространены обвинения: беженцы грязные, недостаточно вежливые, шумные. Вот взять и просто представить себе: они ведь не в пятизвездочном отеле жили! И не самолетом бизнес-класса добрались в Европу! Где они могли принять душ в течение дней и недель? Было ли им что есть? Не падают ли от усталости? Не напряжены ли у них нервы до предела? А может, наши переселенцы или воины АТО выглядят, как будто только из парикмахерской, и ведут себя, как на светском рауте? Вот оно, ретранслирование стереотипов — тех самых, которые провоцируют избегать размышлений и озвучивать заранее готовый ответ: беженцы гадкие. Обращение априорной нелюбви, априорного пренебрежения в слова — вот что это такое.
Но если бы дело было только в этом! Беда в том, что наши СМИ в течение многих лет транслировали и внушали несколько мифов, некоторые из которых имеют очевидное российское происхождение.
Миф первый: Украина — православная страна. Эта фраза и различные ее вариации встречаются очень (подчеркну: очень) часто, особенно во время религиозных праздников. Стоит ли напоминать: несколько миллионов украинцев являются греко-католиками? А еще несколько миллионов — протестантами разных конфессий? По крайней мере, в отличие от протестантских пасторов, ни один православный иерарх 1990-х и 2000-х годов не собирал стадионы. А ведь в Украине немало атеистов!
И стоит ли напоминать: слушая и читая, мягко говоря, неприязненные слова о беженцах-мусульманах в Европе, наши крымскотатарские переселенцы чувствуют себя очень неуютно.
Но разве не калькой с российской пропаганды является утверждение о нашей какой-то исключительной православности — несмотря на то, что Россия, в общем-то, тоже является поликонфессиональной страной? Кстати, клерикализация всех сфер жизни в России, всегдашнее подчеркивание православности — это как раз то, что вызывает наибольшее неприятие и недовольство у самих россиян. И если идол Путина начнет падать, то подтачивать его начнет именно недовольство чрезмерной и бездумной «православизацией» России.
Миф второй: мусульмане являются угрозой. Этот тезис нам вдалбливают уже 20 лет, ставя знак равенства между людьми, исповедующими ислам, и религиозными фанатиками и экстремистами. Опять тот же вопрос: как ко всему этому должны относиться крымские татары? Ответ, впрочем, известный: последние 20 лет, не без содействия со стороны СМИ, общественное мнение боролось с якобы имеющейся в Крыму «исламской угрозой» и банально упустило другую, гораздо более реальную. Стоит спрашивать, кому это было выгодно?
А истоки этого мифа отнюдь не скрытые, они на поверхности: российская пропаганда начала массированную кампанию по демонизации ислама и мусульман именно тогда, когда российское государство вело войны в Чечне. Таким образом она создавала образ врага, а себя выставляла как борца с мировым злом.
И ради абсолютной точности. Существует ли проблема исламского радикализма и исламского терроризма? Да, существует. Представляет ли она угрозу мирового масштаба? Да, бесспорно, представляет. Можно ли отождествлять всех мусульман с исламскими радикалами и потенциальными террористами? Нет, ни в коем случае нельзя, потому что это уже нескрываемое мошенничество.
И специально для любителей теории о межцивилизационных войнах. Проблема исламского религиозного терроризма является сравнительно новой. Потому что, скажем, палестинский терроризм 1970–1980-х годов держал в страхе чуть ли не весь мир, был классическим политическим терроризмом, а палестинские террористы, если чем и отличались от их североирландских и баскских «коллег», то только масштабами действий, но ни в коей мере не целью и произносимыми лозунгами.
И миф третий: Европа превращается в халифат, а иммигранты, исповедующие ислам, настроены против европейцев крайне агрессивно. Первое, что бросается в глаза — это то, что в основу этого мифа положен чистороссийско-пропагандистский тезис о Европе как о чем-то чужом, непонятном и одинаковом, однородном от Финляндии до Португалии и от Кипра до Ирландии.
А теперь вспомним, какие страны реально связанные с конфликтными ситуациями. Восточноевропейские страны — Венгрия, Словакия, Чехия, Румыния — сейчас противостоят беженцам и не хотят их принимать. Чем только доказывают: они так и не смогли полностью избавиться от привычек «территории за железным занавесом»; их пугают новые вызовы, пугают проявления открытости.
В Польше живет большая татарская диаспора — живет вот уже несколько лет и является полностью интегрированной в польское общество, хотя в частной жизни и сохраняет приверженность исламу. В Болгарии высок процентболгар-мусульман и этнических турок — но мы слышали когда-нибудь о конфликтах? Конфликты между албанцами и сербами, боснийцами и сербами имеют отчетливый политический характер, а «мусульмане» в данном случае являются лишь условным обозначением, по моему мнению, не слишком удачным и не слишком уместным.
«Старая» Европа? А здесь вспоминаются мощные «иммигрантские» конфликты только в двух странах — Франции и Великобритании. От остальных стран Евросоюза их отличает одна очень принципиальная в данном случае вещь: эти две страны еще совсем недавно были мощными колониальными империями; в Великобритании от колониальных времен и до сих пор главой государства является та самая Елизавета II. И Великобритания, и, даже в большей степени, Франция во многом относятся к своим бывшим колония как к таким себе «всемирным СНГ», сохраняют мощное воздействие на них — Великобритания больше-де-юре, Франция больше-де-факто. Иммигранты в этих странах — это в подавляющем большинстве выходцы из их же бывших колоний. Поэтому к проблеме примешиваются и старые, еще колониальных времен, счета, и убежденность иммигрантов, что они приехали «почти домой»и поэтому могут вести себя «почти как дома» и т. д. и т. п. Поэтому сводить конфликты в этих странах к исключительно межконфессиональному противостоянию никак нельзя.
Понятно, почему российская пропаганда изображает присущие Великобритании и Франции проблемы как общеевропейские: она тем самым пытается скрыть постимперский фактор.
А что Германия? Нидерланды? Дания? Италия? Испания? Может, кто-нибудь вспомнит резонансные события, которые можно было бы толковать, как «нашествие мусульман» и «мусульманскую внутреннюю угрозу»?
Да, в этих странах немало иммигрантов, многие, исповедующие ислам. Но от коренных и «чистокровных» немцев, голландцев, датчан и т. д. подавляющее большинство местных мусульман отличается не более, чем немецкие, голландские, датские иудеи. Подчеркну: подавляющее большинство.
И вот интересно. Когда в 2012 году на конкурсе «Евровидение» победила представительница Швеции Лорин — марокканская берберка по происхождению, никто не говорил о «несовместимости цивилизаций» и «агрессивность мигрантов». И когда за год до того третье место на конкурсе получил другой представитель Швеции Эрик Сааде — по происхождению ливанский араб, никому и в голову не приходило нести что-то вроде: «Они не желают интегрироваться». Четыре года назад в Дании на телевизионном конкурсе, аналогичном нашему «Танцуют все», третье место занял этнический пуштун, выходец из Афганистана Мейс Ноора. Камера несколько раз показывала крупным планом пожилую женщину в зале, по-восточному замотанную в глухой платок, — видимо, мать. Она смотрела, как ее сын на сцене ловко выполнял самые модерные танцы, и на ее лице читалась гордость. Несовместимость цивилизаций? Неспособность интегрироваться?
И еще раз нельзя не отметить: трансляция мифов и стереотипов о кризисе беженцев больно бьет по нам самим. Ведь в комментариях к публикациям в интернет-медиа сирийских беженцев все чаще стали называть «ватой»: «А…сирийцы, ватники… и прочие «евроненавистники «, ломящиеся в ненавистные Европу и Украину — на них наплевать. В них все равно внутри ничего не поменялось. Не пускать, вытолкать обратно в луганду или сирию или еще куда…И в сирийцев, и в ватников этикета не было от рождения, и война здесь ни при чем». Еще оттуда же: «Поэтому их путь — это либо на их настоящую родину, или в космополитическую Европу, здесь они (переселенцы из Донбасса.— Б.Б.) лишние и опасные. В идеале окончание войны на Востоке должно выглядеть как массовое выталкивание местного населения на Восток. Эти люди не заслуживают ни сочувствия, ни, тем более, уважения. Они не защищают свои дома, они не защищают свою землю, не спасают свое имущество — они уверены, что государство, то есть мы с вами, должно им все возместить».
Вы довольны, господа-авторы материалов о «проклятых грязных мигрантах»? Вы убеждаете: на жертв, на пострадавших наплевать, так тем пострадавшим и надо? Только тогда это правило действует везде и ко всем: насильник —герой, жертве — позор; слабый на сочувствие не заслуживает. Только странно получается: когда те же люди справедливо говорят, что «триста лет нас угнетала Россия», они почему-то не спешат ставить клеймо на собственных предках за то, что «не защищали дома». И когда речь идет о Второй мировой войне, о гитлеровской оккупации — тоже не включаются те же убеждения и принципы. Вот у Сталина именно они и действовали: «был на оккупированной территории» — это на тебе клеймо неблагонадежности. Хотя… в данном случае мы же говорим даже не о тех, кто остался ТАМ, а о тех, кто НЕ остался! Кто, применяя советскую терминологию времен Второй мировой войны, эвакуировался!
Так что они должны были делать, чтобы заслужить наше хотя бы нейтральное, без презрения и ненависти, отношение? Вот что? А еще… русская пропаганда год назад утверждала, что «хунта начала войну против собственного народа», чтобы якобы освободить донбасские территории от местного населения и заселить Донбасс выходцами из Галичины. А теперь почитайте приведенный комментарий и сравните. И дело здесь не в комментарии — дело в том, что СМИ не приложили усилий для того, чтобы такие, как в комментариях, убеждения не приобретали массовое распространение. А иногда даже прилагали усилия к тому, чтобы именно такие убеждения и вызревали.
Да и не получается ли что-то не то: мы говорим, что Донбасс — это Украина, но «свои дома, свою землю, свое имущество» должны защищать (и не смогли защитить) ОНИ, а не МЫ все. Что же, «спасение утопающих — дело рук самих утопающих», а «моя хата с краю».
Еще с той же подборки комментариев: «Одна моя знакомая пожалела-приютила луганских маму и сыночка-подростка, это еще осенью было. Месяца три жилы у нее, потом им предложили что-то интересней, и они однажды утром отчалили. А в благодарность открыли газ на кухне, все четыре конфорки. И форточку закупорили. Эта моя знакомая вроде как задним местом что-то почуяла, сорвалась днем с работы, и — домой. Хорошо, светло было, свет НЕ зажгли… Вот такая история». Типичная логика Шахрияра: одна женщина изменила — то убивать их всех. Типичная патриархальная логика, широко используемая российской пропагандой: «наши» — личности, «другие» — стадо, обезличенное стадо. Можно думать, подлость и негодяи есть только среди переселенцев и более ни среди кого.
И, кстати, не просматривается в наших СМИ тенденция: говоря о войне на Донбассе, местное население или выносить за скобки или вообще не вспоминать о нем, или же лепить из него образ врага — несомненного врага?
Излишне говорить: никакие Минские соглашения и даже военная победа сами по себе не склеят общество, не склеят Украину. Пренебрежительные, недовольные, тенденциозные, безосновательно обобщенные материалы о беженцах и переселенцах — любых, хоть сирийских, хоть донбасских — разбивают общество еще дальше, еще больше и еще глубже. Они ломают, крошат, разрушают даже те связи, которые остались.
Источник: Media Sapiens
