Мы живем в мире, где быть толерантным — признак хорошего тона. Это часть добродетелей XXI в. наравне с демократией и мультикультурализмом. Все проявления стереотипов, оскорбления или шутки на расовую тему — примеры нетолерантности, которые нужно максимально исключить. Художница Мариам Найем решила взглянуть на все это своими глазами, но через хиджаб, и написала для Platfor.ma о том, как в Киеве реагируют на мусульманский религиозный платок.
— История моих попыток интегрироваться в украинское общество насчитывает уже второй десяток лет. В ход шли все способы: от вышиванки с венками до отрицания любых связей с восточной культурой. Фэшн-патриотизм закончился после первого вопроса от скинхеда, а вот отрицание продолжалось еще долго.
Если на улице шел дождь, то я предпочитала мокнуть, чем покрыть свою голову шарфом. Боялась, что на меня посмотрят, как на тех, «других». Впрочем, так смотрели абсолютно всегда, и что бы я ни делала, от меня ничего не зависело. Но я лишний раз остерегалась это подчеркивать.
Мой опыт подсказывает, что люди отмечают «экзотичность», считая это, скорее, комплиментом, чем желанием обидеть. Конечно, встречи с правыми и «приветствия солнца» в моем присутствии тоже были, но не стану называть это правилом. Лишь отмечу, что агрессивные элементы есть во всех обществах и вопрос только в их численности.
Итак, это было в трамвае недалеко от Татарки. В транспорт зашла девушка в хиджабе с ребенком. Я почувствовала, что меня что-то кольнуло. Захотелось узнать у девушек, каково это — носить хиджаб в культуре, которая имеет очень слабое представление об Исламе. В тот момент мне пришла в голову мысль, что особое испытание, наверное, переживают женщины в хиджабе с восточной внешностью. Но вот где такую найти? А потом я посмотрела на свое отражение в окне — и ответ как-то пришел сам собой.
Так я решила неделю походить в хиджабе с двумя целями: взглянуть нетерпимости в лицо и принять свое восточное прошлое.
Всю неделю эксперимента я вела дневник, где детально описывала то, что со мной происходило, и то, что я чувствовала при этом. Когда села писать этот текст и взглянула на записи, то вдруг осознала, что они больше напоминают этапы принятия неизбежного Элизабет Кюблер-Росс, а если точнее, принятие неизбежного умирания стереотипа у меня в голове.
Отрицание
С самого начала многие друзья отговаривали меня от этой идеи. Скрывать нечего, у меня уже были истории с «патриотами», и я сама думала, что подобная провокация точно приведет меня к очередной стычке.
Долго готовилась, поменяла распорядок дней, чтобы максимально обезопасить себя. Решила в первый день везде ходить с друзьями. Сказать по правде, мне было страшно.
Надевая хиджаб, я напевала духоподъемный и боевитый саундтрек к «Рокки»: Survivor — «Eye Of The Tiger». Для меня это был выход на поле боя, и я была готова получить удар.
Вечером первого дня я пошла в кино. По дороге двое подростков захихикали, оборачиваясь на меня. «Понеслось», — мелькнуло у меня в голове. Но, как ни странно, это был первый и последний раз за всю неделю. На данном этапе я отрицала, что стереотип начинает свое существование в моей голове.
В кино я не заметила ни одного странного взгляда, зато обнаружила, что мне откровенно жарко. Приятели не узнавали меня на улице, а друзья откровенно спрашивали: «Что случилось?».
При этом с первого же дня я заметила очень важное изменение: я не ощутила ни единого херасмента на сексуальной почве, ни одного сального взгляда, вопроса или «подката». Через пару дней после окончания эксперимента я поздно вечером ехала в метро. Мне было не по себе. И тут вспомнила, что у меня был с собой шарф. Я соорудила себе хиджаб и дальше ехала без тревоги. Можно считать, что это лайфхак.
Гнев
В общем, выходя из дома, я настраивалась ловить на себе шокированные взгляды (а может, даже гнилые помидоры), но нет — ничего не происходило. Я активно стараюсь научиться кататься на велосипеде и хиджаб не должен был стать мне помехой. Наматывая круги на стадионе, я заметила девочку лет пяти с дедушкой, который тоже учил ее кататься. Мы поравнялись (скорость моего передвижения как раз равняется скорости ребенка пяти лет) и я предложила ей проехать наперегонки. Заливаясь хохотом, девочка начала жать на педали, а я пыталась ее догнать. Дедушка лишь улыбнулся и пожелал мне хорошего дня.
И этот мир кота Леопольда продолжался всю неделю.
В кафе, когда я брала глинтвейн, официант вежливо заметил, что там есть алкоголь. В театре кассир на английском языке подсказал, где находится мое место. Уступив пожилой женщине место в троллейбусе, услышала, что я «гарнюня».
Я почувствовала разочарование. Где же эта нетолерантность и неприятие? Может, я не там хожу? Почему никто не смотрит и даже не тычет на меня пальцем?
Торг
И вот тут я начала искать варианты, чтобы вызвать реакцию. У меня в списке было много пунктов, и я решила, что хоть какую-то реакцию я все же получу.
Активно делала комплименты официантам в фастфудах, демонстративно пила алкоголь в пятницу вечером в забитом пабе, ходила вечером на Борщаговке, отправлялась в одиночестве на мужской балет, проехалась по всей красной ветке метро.
И ничего.
Никакой реакции. Люди только улыбались и чаще обращались ко мне на английском языке.
Дальше просто скопирую цитату из дневника этих семи дней: «Сегодня специально долго разговаривала с таксистом. Говорили о пробках и о том, как паркуются люди в городе. Я увлеклась и начала эмоционально причитать и поражаться. Он, выслушав, улыбнулся и сказал: „Вы видимо в Украине не так давно живете, да?“. Я сижу В ХИДЖАБЕ».
После этого дня я перестала торговаться.
Депрессия
На пятый день друзья стали спрашивать, как поменялась моя жизнь. Никак. Абсолютно никак. Мне было даже стыдно говорить это, разочаровывать всех тем, что на самом деле все хорошо. Что все невероятно вежливы и внимательны ко мне. Что ни разу я не нарывалась на отсутствие такта. Что даже кассирши в супермаркете улыбались мне и рефлекторно спрашивали: «Картку маєте, пакет потрібен?». Было ощущение тотальной #зрады.
Зрады не извне, а внутри себя.
Принятие
Выше я писала, что у меня был список пунктов для «проверки» общества. Одним из них был детский сад, куда я якобы хотела отдать своего трехлетнего ребенка. По случайности это оказался мой детский сад.
Как только я зашла в здание, на меня обрушился запах знакомого какао. Подойдя к двери завуча, прочла, что приемные дни совсем не сегодня, но все-таки решила постучаться. Миловидная женщина сказала, что может ответить на любые вопросы. Я начала рассказывать о ребенке и о том, что хотела бы его записать в этот сад, как бы случайно уточнив, не будет ли конфликтов из-за моей религии. «Вы что! Мы наоборот очень рады! Вот у нас есть такая девочка замечательная и семья тоже из Сирии. Вы же сирийка, да?» Я утвердительно кивнула и выходила из детского сада, улыбаясь.
Фотографія: Александра Злуницина
Вывод
Эти семь дней не сказали мне ничего нового об обществе вокруг меня, но показали ветряную мельницу, с которой я борюсь. И это оказалось мое отражение. Как выяснилось, вся борьба начинается внутри нас самих.
В Киеве люди готовы к другим культурам, и никакой ненависти я не ощутила. Да, это всего лишь семь дней, да, это субъективный опыт. Но для меня этого достаточно.
Источник: Platfor.ma
