Шесть лет назад в кровавой драке возле здания Верховной Рады Крыма пострадали многие крымские татары, которые выступали в поддержку территориальной целостности страны. Многотысячный митинг, созванный Меджлисом крымско-татарского народа, показал фальшивость российской пропаганды, которая пыталась убедить мир в том, что все жители полуострова хотят воссоединения с Россией.
Газета «Голос Украины» в материале «Крымское преступление пока без наказания» отмечает, что проукраинский митинг под стенами парламента был отчаянным жестом. Российские войска начали высадку на полуострове 20 февраля и до 26-го большинство учреждений уже было под их контролем. В противовес протестующим оккупанты быстро организовали своих сторонников. Результат предсказуем — схватки, в которых пострадали люди. Не менее ожидаемым было и то, что виновными в них назвали исключительно участников проукраинского митинга. Их имена вплоть до 2017 года не сходили из лент новостей.
В тот день в результате столкновений два человека погибли и несколько десятков получили ранения. Впоследствии, после оккупации Крыма, следственный комитет России возбудил по данному факту уголовное дело (так называемое «дело 26 февраля») и устроил политическое судилище над Ахтемом Чийгозом, Мустафой Дегерменджи, Али Асановым и другими крымскотатарскими активистами.
Уже на следующий день, 27 февраля, спецподразделения ГРУ России заняли здания Верховной Рады и Совета Министров Крыма. Тогда же Верховная Рада Крыма по требованию захватчиков объявила о проведении на полуострове референдума о присоединении к России. Планировалось, что голосование проведут 25 мая, однако затем его перенесли на 16 марта.
В течение следующих нескольких дней улицы городов и магистральные дороги полуострова заполнили российские войска. «Зеленые человечки» захватили административные здания, осадили гарнизоны Вооруженных сил Украины, морские порты и аэропорты. Руководство России неоднократно утверждало, что эти вооруженные люди не являются российскими военнослужащими. Однако после оккупации полуострова и проведения там фейкового «референдума о статусе Крыма» россияне признали, что «зеленые человечки» были военнослужащими ВС РФ.
1 марта 2014 года Совет Федерации России поддержал обращение президента Путина о разрешении на применение ВС РФ на территории Украины. В свою очередь, СНБО Украины в связи с агрессией России принял решение о приведении Вооруженных сил Украины в полную боевую готовность.
После аннексии Крыма Россией на полуострове российские правоохранители начали судить крымскотатарских активистов, участвовавших в митинге.
По данным российского следствия, в результате давки двое митингующих погибли, 79 человек получили телесные повреждения.
К слову, Верховная Рада Украины официально объявила началом временной оккупации Крыма и Севастополя Россией 20 февраля 2014 года.
7 октября 2015 года президент Украины Петр Порошенко подписал соответствующий закон.
Международные организации признали оккупацию и аннексию Крыма незаконными и осудили действия России. Страны Запада ввели ряд экономических санкций.
«Крым: пять лет в плену» — в статье под таким заголовком газета «День» отмечает, что напротяжении этих пяти лет Кремль не прекращает давление и преследование крымских татар и проукраинских активистов в Крыму. Меджлис крымскотатарского народа — запрещен, десятки людей находятся в тюрьмах как на полуострове, так и на территории России. Вообще Москва делает все, чтобы ликвидировать остатки украинского в Крыму. Немногочисленные украинские школы после аннексии стали российскими, а единственный храм Православной церкви Украины (бывшая УПЦ КП) — под постоянной угрозой закрытия.
Также происходит постепенное замещение населения полуострова — вытеснение украинцев и крымских татар, вместо которых прибывают россияне. Не говоря о том, что Россия превратила Крым на военную базу и фактически заблокировала Керченский пролив.
Как вернуть полуостров в состав Украины? Этот вопрос является одним из самых сложных для реализации, по мнению экспертов издания. Они считают, что «пока действуют двусторонние договоры с государством-агрессором, разговоры о деоккупации — это риторика, а не практика».
